– Альберто Дзани – сумасшедший, ему нужно лечиться.
– Вы могли бы сказать мне, что она уехала в Комаккьо.
– И вы не вернули бы ее сюда? Не заставили бы ее отказаться от медового месяца, которого она ждала полвека? Вы этого хотите? После того как она почти пять лет решалась на этот шаг? Все бросить, вернуться сюда и снова страдать за сестру, которая никогда не умела ценить любовь Розанны. И, может быть, лишить Розанну последнего шанса на счастье.
– Неужели же ее счастье так для вас важно, Боатти?
– Да.
– Поэтому, обнаружив труп Марии-Кристины, вы и решили отправить Розанну в Грецию?
– Они вернулись в гостиницу только вчера утром. Акилле еле-еле уговорил ее уехать. Она всегда любила дельту По, а с ним ей было там еще лучше. Уезжать оттуда она не хотела. Не хотела ехать в Грецию. На отдыхе она любит много ходить пешком. Но Акилле, как и я, сразу же понял, что ему нужно увезти ее из Италии. Подальше от газет, от телевизора. – Пауза. – Акилле по-своему неплохой человек.
– Будем надеяться, – промолвил Пизанелли.
– Пожалуй, немного ограниченный. Южанин. Но мне кажется, что вместе они будут счастливы.
Кофе у Тротти совсем остыл. Он залпом допил чашку и вытер губы тыльной стороной ладони:
– А что же «фиат-панда»?
– Какой еще «фиат-панда», комиссар?
– Владелец гостиницы сообщил, что Розанна уехала с мужчиной на «фиате».
– Он правда сказал это? – На круглом потном лице засияла улыбка.
– Когда мы дозвонились до этой гостиницы, вы были со мной и Пизанелли.
– Ни у Розанны, ни у Акилле нет машины.
– «Панду» взяли напрокат.
– Уверяю вас, Тротти, никакой машины быть вообще не могло. Ни «фиата», ни какой другой. – Он поднял плечи. – Еще один случай ошибочной идентификации. Может быть, Розанну кто-нибудь подвозил, – в дельте полно автомобилей с четырьмя ведущими колесами. А может, владелец гостиницы хотел сбить вас с толку.
– Как и вы.
Боатти опустил голову, словно принимая в свой адрес комплимент:
– В некотором смысле да.
– Зачем владельцу гостиницы врать?
– Скорее всего, он и не врал. Скорее всего, ее действительно подвозили. Или же это было такси.
– Розанна была еще в дельте, когда я звонил? Когда нам удалось напасть на эту гостиницу?
– Акилле и Розанна покинули ее вчера днем.
Тротти задумчиво кивнул:
– Вот почему вы так волновались.
– Волновался, комиссар?
– Вы же знали, что она вернется в гостиницу «Бельведер», и поэтому, когда Пизанелли установил ее местонахождение, вы испугались.
– Тротти, за все это я не чувствую за собой ни малейшей вины.
– Адвокат вам так или иначе понадобится, – осклабился Пизанелли.
У Боатти поднялись брови:
– Из-за слишком дружеских отношений с синьориной Роберти?
– Из-за утаивания фактов, из-за лжи и увиливаний. И еще, Боатти, из-за того, что вы жалкое дерьмо.
– Вы меня пугаете, лейтенант Пизанелли.
– Есть за что.
Жестом Тротти остановил Пизанелли. Пристально глядя на журналиста, он спросил:
– Когда вы отправились забирать свою машину, вы ведь звонили по телефону? Вы позвонили в гостиницу. Чтобы убедиться, что она уехала.
– Она мне все равно что мать. В некотором смысле я люблю Розанну Беллони больше, чем свою родную мать. Я обязан ей очень многим, так что и расплатиться, наверное, не удастся. Не так уж много хорошего я сделал в жизни…
Пизанелли хотел что-то сказать, но Тротти бросил на него злой взгляд.
– Я правильно – очень правильно – сделал, что пытался ее оградить. Акилле полностью со мной согласен. – Боатти провел рукой по влажному лбу. – Хотите арестовать меня, Тротти, я не возражаю. Чтобы защитить ее, я готов заплатить гораздо дороже.
– Все это разговоры, Боатти.
– Когда она через пару недель вернется, ей придется узнать правду. А теперь, теперь пусть наслаждается – в полной мере наслаждается тем маленьким счастьем, что подарила ей жизнь.
Должностное лицо
– Вы убили Марию-Кристину?
Отвечать на вопрос Боатти не счел нужным.
– Вы ее убили?
– Зачем мне было убивать эту жалкую дуру? Ее любовником я никогда не был. Никогда не ложился к ней в постель, не забирался на нее и не пытался влезть туда, где перебывали сотни других. – Он дернул плечами. – И ничего плохого Мария-Кристина мне никогда не делала.
– Кроме того, что постоянно отравляла жизнь Розанне.
Боатти кивнул.
– А вы, как только что сами признались, старались защищать Розанну.
– Задумай я убить Марию-Кристину, наверное, я не стал бы этого делать как раз тогда, когда Розанна решила отдохнуть с женихом.
Пизанелли оторвался от батареи и присел на край стола:
– Вы признаетесь, что были в доме на Сан-Теодоро в субботу ночью?
На мгновение в комнате воцарилась тишина. Потом Боатти откинулся в кресле, скрестил ноги и принялся покусывать губы.
Тротти предложил ему английский леденец из жестянки.
– Так как?
Боатти пожал плечами.
Тротти посмотрел на зажатую в руке банку, но леденца не взял:
– Вы были там с девицей Роберти, не так ли? И к своим родственникам в Верчелли вы с женой не ездили.
– Моя жена… – Боатти вздохнул и принялся нервно теребить обручальное кольцо. – Моя жена ничего не знает.
– Но она была в ту ночь в своей квартире?
– Да.
– И выдумка про Верчелли – она согласилась на нее, чтобы оградить вас?
– Мы с ней счастливы. У нас две замечательные дочурки. – Он помолчал. – Может, вам покажется странным, Тротти, но моя жена все понимает.
– Что понимает? – спросил Пизанелли.
– Понимает мужчину… понимает, что у мужчины могут возникать желания… ничего не значащие желания, у которых нет завтрашнего дня, нет будущего. Моя жена это понимает. Я не хочу сказать, что она рада…
– И не говорите.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84