– Она горестно кивнула, не спуская глаз с руки Тротти. – Он сюда вернется недели через две, не раньше.
Тротти обернулся и посмотрел на Майокки и Пизанелли.
Пизанелли широко улыбнулся и пригладил рукой свои длинные редкие волосы:
– Из Боатти вышел бы замечательный сыщик. Ублюдок развратный.
Крашеные волосы
Сначала Тротти не узнал Карнечине.
Директор «Каза Патрициа» подкрасил волосы, и седина с головы исчезла. Он был подтянут и выглядел моложе. Карнечине сидел в мягком кожаном кресле.
– А, добро пожаловать. – Он встал и, неестественно улыбнувшись, протянул руку.
Не обращая внимания на протянутую руку, Тротти спросил:
– Вам Сильви рассказал?
– Прошу прощения?
– Вы не знали, где Беллони, и повсюду ее разыскивали. Вы забеспокоились.
– Забеспокоился? – Улыбка на лице Карнечине сменилась хмурой гримасой. – Прошу садиться, господа. Может быть, выпьете чего-нибудь? – Его рука указывала на лежавшую на столе деревянную доску, где было вырезано его имя. – Проходите, пожалуйста, и присаживайтесь. Вермута?
– Карнечине, я говорю о Марии-Кристине Беллони.
– Но чем я могу вам помочь? Я, кажется, даже не понимаю, о чем речь.
– О Марии-Кристине Беллони – о той самой Марии-Кристине Беллони, которую вы убили ночью в прошлую субботу на Сан-Теодоро.
Вежливая улыбка:
– Полагаю, вы шутите?
– Сильви рассказал вам, где она.
– Доктор Сильви? Боюсь, доктор Сильви в отпуске. – Он повернулся к Майокки и Пизанелли и изумленно повертел головой. – Это шутка? Вы уверены, что не нуждаетесь в глотке спиртного? – На Карнечине была чистая белая рубашка с погончиками. На голове – ежик выкрашенных в густой черный цвет волос. – Садитесь, садитесь же. – Карнечине опустился в кожаное кресло и положил свои нескладные руки на стол.
Тротти заметил на них совсем свежий маникюр.
– Несколько лет вы тянули из нее деньги.
Карнечине покачал головой:
– По-моему, здесь какое-то недоразумение.
– Из Марии-Кристины Беллони – с помощью своих лекарств. А может, и с помощью сексуальных манипуляций. Вы прикарманивали ее денежки. Курочка с золотыми яичками. Курочка, которую так накачивали лекарствами, что она ничего не соображала.
– Вы слишком голословны, комиссар.
– И вдруг курочка вырывается на свободу. И вы испугались. Ведь вы испугались, Карнечине?
Наступила долгая тишина. Как бы ища поддержки, Карнечине посмотрел на Пизанелли и Майокки, потом перевел взгляд на две фотографии на стене – римского папы и матери Терезы Калькуттской.
– Если я правильно понял, вы обвиняете меня в том, что я убил синьорину Беллони? – На маленьком лице промелькнула робкая улыбка. Происходившее, казалось, волновало его не слишком сильно.
– В том, что вы утопили ее, Карнечине, в том, что вы утопили Марию-Кристину в речной воде. – Тротти махнул рукой в сторону вереницы платанов за окном.
– Мария-Кристина Беллони? Наша пациентка? – Он поднял плечи. – Я даже не знал, что она мертва.
– Она мертва, уверяю вас. Ее убили. Сильно ударили по голове и утопили.
Карнечине опустил голову:
– Весьма прискорбно. Я слышал, что погибла ее сестра. Весьма, весьма прискорбно.
– У вас не было выбора, Карнечине. Вы вынуждены были ее убить.
– Я не понимаю вас.
– Лучше было ее убить, чем оставлять в живых. Она начала всем подряд рассказывать, как вы прикарманиваете ее денежки. Банк Сан-Джованни выплачивал ей большое содержание. Но вам хотелось еще больше.
– Вы это серьезно? – Голова Карнечине резко дернулась вниз. – Вы серьезно думаете, что я убил свою пациентку?
– Мы знаем, что вы ее убили.
– Конечно же, вы шутите. – Карнечине смотрел на Тротти своими умными темными глазами. – Всего несколько секунд назад я даже не знал, что она мертва.
– Странно – если учесть, что вы убили ее своими собственными руками. Преднамеренное убийство. Утопили ее в нескольких литрах речной воды.
– Несколько месяцев назад нас посетила финансовая полиция. И мы пришли к обоюдному согласию. – Карнечине вновь кивнул. – Я уверен, что органам правопорядка упрекнуть меня не в чем.
– О финансовой полиции мне ничего не известно. Убийство. Речь идет о преднамеренном убийстве. Вы убили Марию-Кристину Беллони, опустив ее голову в воду.
– Для чего?
– Для чего вы ее утопили? А для того, чтобы, когда труп прибило бы к берегу, все решили, что она совершила самоубийство. Что она утонула в реке, а не в городской квартире своей сестры. Что она бросилась в По под Крытым мостом. Самоубийство из-за несчастной любви к Луке.
– Я не знаю никакого Луки. Право, комиссар, при всем моем к вам уважении я не могу отделаться от чувства, что… – Он засмеялся.
– Но вы не учли, что воду можно будет идентифицировать. И взяли воду из реки в том месте, где она сравнительно чистая.
– Лука? Не знаю никакого Луки.
– Луке понадобился врач, и он обратился к своему приятелю Сильви. Лука ведь не знал, что Мария-Кристина – пациентка «Каза Патрициа». Он рассказал о своем приключении с ней доктору Сильви. А Сильви рассказал вам. Так что обо всем-то вы знали. От Сильви вам стало известно, где Мария-Кристина скрывается, – и вот у вас появился шанс безнаказанно ее убить.
– Чтобы я убил своего пациента? Похоже ли такое на человека, возглавляющего санаторий для тех, кто прежде всего нуждается в любви и внимании. Для тех, кто в своих собственных семьях любви почти не видел?
– Действительно, все это очень странно, Карнечине.
– Богатая клиентка – с какой стати мне было убивать синьорину Беллони?
– Потому что вы испугались.
Карнечине поднял темные брови:
– Чего?
– Вы потеряли над ней контроль. Она выходила из-под контроля – из-под вашего контроля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84