Стой! вот дверь! вот решетка! вот навес! вот ра
ма! сломанная жаровня! треснувший горшок! Давай все, швыряй все! Толкай, та
щи, выворачивай, выламывай, сшибай, разрушай все! В одну кучу дружно валили
булыжники, щебень, бревна, железные брусья, тряпье, битое стекло, ободранн
ые стулья, капустные кочерыжки, лохмотья, мусор, проклятья. Это было велич
ественно и ничтожно. Пародия на первозданный хаос, созданная в спешке и с
уматохе. Громады и атомы вперемешку; кусок стены рядом с дырявой миской
Ч грозное братство всевозможных обломков; Сизиф бросил сюда свою камен
ную глыбу, а Иов Ч свою черепицу. Все в целом внушало ужас. Это был Акропол
ь голытьбы. По всему скату торчали опрокинутые тележки; огромная повозка
, перевернутая колесами вверх, казалась шрамом на этом мятежном лике; рас
пряженный омнибус, который со смехом втащили на руках на самую верхушку,
как будто строители варварского сооружения хотели соединить трагическ
ое с забавным, вытягивал свое дышло навстречу неведомым небесным коням.
Эта гигантская насыпь, намытая волнами мятежа, вызывала в памяти нагромо
ждение Оссы на Пелион во всех революциях: 93-й год на 89-й, 9 термидора на 10 авгу
ста, 18 брюмера на 21 января, вандемьер на прериаль, 1848-й год на 1830-й. Площадь того
стоила, и баррикада имела право возникнуть на том самом месте, где исчезл
а Бастилия. Если бы океан строил плотины, он воздвиг бы именно такую. Ярост
ь прилива наложила печать на эту бесформенную запруду. Какого прилива? Т
олпы. Казалось, вы видите окаменелый вопль. Казалось, вы слышите, как жужжа
т над баррикадой, словно над ульем, огромные невиданные пчелы бурного пр
огресса. Не то непроходимая чаща. Не то пьяная оргия. Не то крепость. Чудил
ось, будто безумие создало это взмахом крыла. Было что-то омерзительное в
этом укреплении и нечто олимпийское в этом хаосе. Там и сям в невероятном
сумбуре торчали стропила крыш, оклеенные обоями углы мансард, оконные ра
мы с целыми стеклами, стоящие среди щебня в ожидании пушечного выстрела,
сорванные с кровель трубы, шкафы, столы, скамейки, в бессмысленном, вопиющ
ем беспорядке, всевозможный убогий скарб, отвергнутый даже нищим и носящ
ий отпечаток ярости и разрушения. Можно было бы сказать, что это лохмотья
народа: лохмотья из дерева, из железа, меди, камня, и что предместье Сент-Ан
туан вышвырнуло все это за дверь могучим взмахом метлы, создав баррикаду
из своей нищеты. Обрубки, напоминавшие плаху, разорванные цепи, брусья с п
ерекладиной в виде виселиц, колеса, валяющиеся среди щебня, населяли это
жилище анархии мрачными видениями всех древних пыток, каким некогда под
вергался народ. Сент-Антуанская баррикада обращала в оружие все; все, чем
гражданская война может запустить в голову обществу, вылетало оттуда; то
было не сражение, а припадок бешенства. Карабины, которые защищали этот р
едут, и несколько мушкетонов палили осколками, костяшками, пуговицами, д
аже колесиками из-под ночных столиков Ч весьма опасными снарядами, так
как они были из меди. Баррикада бесновалась. Она оглашала небо неистовым
и воплями; время от времени, как бы дразня осаждавших, она покрывалась буш
ующей толпой, морем горячих голов; она вся кишела людьми, щетинилась колю
чим гребнем ружей, сабель, палок, топоров, пик и штыков; огромное красное з
намя плескалось по ветру. С баррикады доносились команда, боевые песни, д
робь барабанов, женский плач и хриплый смех умиравших с голоду. Она была ч
удовищна и полна жизни, она вспыхивала искрами, как спина электрического
ската. Дух революции клубился облаком над этой вершиной, откуда гремел г
лас народа, подобный гласу божию; от этой гигантской груды мусора исходи
ло странное величие. То была куча отбросов, и то был Синай.
Как мы говорили выше, баррикада сражалась во имя Революции. С кем? С самой
Революцией. Эта баррикада, порождение беспорядка, смятения, случайности
, недоразумения, неведения, восстала против Учредительного собрания, вер
ховной власти народа, всеобщего избирательного права, против нации, прот
ив Республики Карманьола вызвала на бой Марсельезу.
Вызов безрассудный, но героический, ибо этот старый пригород сам был гер
оем.
Предместье и его редут защищали друг друга. Предместье опиралось на реду
т, редут прислонялся к предместью. Громадная баррикада высилась, как ска
ла, о которую разбивалась стратегия генералов, прославленных в африканс
ких походах. Все ее впадины, наросты, шишки, горбы казались в клубах дыма е
е гримасами, озорной усмешкой. Картечь застревала в ее бесформенной масс
е, снаряды вязли, поглощались, исчезали, ядра только дырявили дыры; какой с
мысл бомбардировать хаос? И войска, привыкшие к самым страшным картинам
войны, с тревогой глядели на этот редут-чудовище, щетинистый, как вепрь, и
огромный, как гора.
Если бы кто отважился заглянуть в четверти мили оттуда за острый выступ,
образуемый витриной магазина Далемань, на углу улицы Тампль, выходившей
на бульвар близ Шато-д'О, то увидел бы вдалеке, по ту сторону канала, на верх
нем конце улицы, поднимающейся лесенкой по предместью Бельвиль, какую-т
о странную стену в два этажа высотой. Она соединяла прямой чертой дома пр
авой стороны с левой, как будто улица сама отвела назад свою самую высоку
ю стену, чтобы выставить надежный заслон. Это была стена из тесаного камн
я. Прямая, гладкая, холодная, крутая, она была выверена наугольником, вылож
ена по шнурку, проверена по отвесу. Разумеется, ее не цементировали, но, ка
к в иных римских стенах, это не нарушало строгой ее архитектуры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17