Ч Респу
блика не настолько богата людьми, чтобы губить их понапрасну. Такое тщес
лавие Ч просто мотовство. Если некоторым из вас долг повелевает уйти, он
и обязаны исполнить его, как всякий другой долг.
Анжольрас, воплощенный принцип, признанный вождь, пользовался среди сво
их единомышленников безграничной властью. Но как ни велика была сила его
влияния, поднялся ропот.
Командир до мозга костей, Анжольрас, услышав ропот, стал настаивать. Он за
явил властным тоном:
Ч Пусть те, кого пугает, что нас останется только тридцать, скажут об это
м.
Ропот усилился.
Ч Легко сказать: «Уйдите»! Ч послышался голос из рядов. Ч Ведь баррика
да оцеплена.
Ч Только не со стороны рынка, Ч возразил Анжольрас. Ч Улица Мондетур с
вободна, и улицей Проповедников можно добраться до рынка Инносан.
Ч Вот там-то и схватят, Ч раздался другой голос. Ч Как раз напорешься н
а караульный отряд национальных гвардейцев или гвардейцев предместья.
Они-то уж заметят человека в блузе и фуражке. «Эй, откуда ты? Уж не с баррика
ды ли? Ч и поглядят на руки. Ч Ага, от тебя пахнет порохом. К расстрелу!»
Вместо ответа Анжольрас тронул за плечо Комбефера, и оба вошли в нижнюю з
алу.
Минуту спустя они вернулись. Анжольрас держал на вытянутых руках четыре
мундира, сохраненных по его приказанию. Комбефер шел за ним, неся амуници
ю и кивера.
Ч В таком мундире, Ч сказал Анжольрас, Ч легко затеряться в рядах и скр
ыться. Во всяком случае, на четверых здесь хватит.
Он бросил мундиры на землю.
Это не поколебало стоической решимости его слушателей. Тогда заговорил
Комбефер.
Ч Полноте! Ч сказал он. Ч Будьте сострадательны. Знаете, о чем идет речь
? О женщинах. Скажите, есть у вас жены? Да или нет? Есть дети? Да или нет? Есть м
атери, качающие колыбель и окруженные кучей малышей? Кто никогда не виде
л грудь кормилицы, подымите руку. Ах, вы хотите быть убитыми! Поверьте, я са
м хочу того же, но не желаю видеть вокруг себя тени женщин, ломающих руки. У
мирайте, если хотите, но не губите других. Самоубийство, которое здесь про
изойдет, возвышенно, но ведь самоубийство Ч действие, строго ограниченн
ое, не выходящее за известные пределы. Как только оно коснется ваших ближ
них, это уже убийство. Вспомните о белокурых детских головках, вспомните
о седых стариках. Слушайте: Анжольрас рассказал мне сейчас, что видел на у
глу Лебяжьей улицы освещенное свечой узкое оконце пятого этажа и на стек
ле дрожащую тень старушки, которая, верно, всю ночь не смыкала глаз и кого-
то ждала. Быть может, это мать одного из вас. Так вот, пусть он уйдет, пусть п
оспешит сказать матери: «Матушка, вот и я!» Ему нечего беспокоиться, мы зав
ершим дело и без него. Тот,, кто содержит близких своим трудом, не имеет пра
ва жертвовать собой. Это значит бросить семью на произвол судьбы. А те, у к
ого остались дочери, у кого остались сестры? О них вы подумали? Вы идете на
смерть, вас убьют Ч прекрасно! А завтра? Ужасно, когда девушке нечего есть
! Мужчина просит милостыню, женщина продает себя. Прелестные создания, ла
сковые и нежные с цветком в волосах! Они поют, болтают, озаряют ваш дом нев
инностью и свежим благоуханием, они доказывают своей девственной чисто
той на земле существование ангелов на небесах! Подумайте о Жанне, о Лизе, о
Мими: эти пленительные благородные существа, гордость и благословение в
ашей семьи, ведь они Ч о боже! Ч они будут голодать! Что тут скрывать? Есть
рынок, где торгуют человеческим телом; и если они сойдут туда, разве ваши
тени, витающие вокруг, удержат их своими бесплотными руками? Вспомните о
б улице, о тротуарах, заполненных прохожими, о магазинах, перед которыми с
лоняются по грязи полураздетые женщины. Эти женщины тоже были когда-то н
евинными. Вспомните о ваших сестрах, у многих из вас они есть. Нищета, прос
титуция, полиция, больница Сен-Лазар Ч вот что суждено этим нежным краса
вицам, хрупким чудесным созданиям, стыдливым, грациозным и прелестным, с
вежим, как майская сирень. Ах вот как, вы пошли на смерть? Вас уже нет на свет
е! Отлично, нечего сказать! Вы стремитесь спасти народ от королевской вла
сти, а дочерей своих бросаете в полицейский участок. Полноте, друзья, будь
те милосердны. Бедные, бедные женщины, мы так мало о них думаем! Мы полагае
мся на то, что женщины не так образованы, как мы, им мешают читать, мешают мы
слить, запрещают заниматься политикой; но разве можно запретить им пойти
нынче вечером в морг и опознать ваши трупы? Слушайте, вы, у кого осталась с
емья: не упрямьтесь, пожмите нам руки и уходите, мы и одни здесь справимся.
Я прекрасно понимаю: чтобы уйти, нужно мужество; это трудно. Но чем труднее
, тем больше заслуга. Вы говорите: у меня ружье, я на баррикаде, будь что буде
т, я остаюсь. Будь что будет Ч не слишком ли сгоряча это сказано? Друзья мо
и, наступит завтрашний день; вы не доживете до завтра, но семьи ваши доживу
т, и сколько страданий их ожидает! Представьте себе славного здорового р
ебенка с румяными, как яблоко, щеками; он болтает, щебечет, тараторит, смее
тся, он так вкусно пахнет, когда его целуешь. Знаете ли вы, что с ним станет,
когда его покинут? Я видел одного, совсем крошечного, вот такого роста. Его
отец умер. Бедные люди приютили его из милости, но им самим не хватало хле
ба. Ребенок всегда был голоден. Стояла зима. Он не плакал. Он все бродил око
ло печки, в которой никогда не было огня, а труба у нее была обмазана желто
й глиной. Он отковыривал пальчиками куски глины и ел ее. У него было хрипло
е дыхание, бледное личико, слабые ножки, вздутый живот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17