— Хотя ее отец так и не получил широкого международного признания, на которое имел полное право, он был в числе тех гениальных мозгов, которые создали атомную бомбу. Но после войны он погрузился в депрессию. Испытывая чувство вины, он был мрачен и хотел лишь сидеть и слушать Сибелиуса. Он принадлежал к очень преуспевающей семье, так что мог позволить себе пригласить целый оркестр в свой огромный дом в Лапландии, где и днем и ночью лишь слушал Сибелиуса. Порой в доме не оставалось и крошки пищи, но оркестр все равно продолжал играть. Должно быть, у Сигне сохранились ужасные воспоминания, потому что ее мать была подключена к аппарату «искусственные легкие». Можешь ты себе представить такое?
— Без труда, — ответил я. — Очень легко.
Харви продолжал беспрерывно говорить, подливая себе виски, пока не покончил со всем моим запасом. В девять часов я предположил, что нам стоит выйти и где-нибудь поесть.
— Вареное яйцо, — предупредил он. — Больше я ничего не хочу. — В морозильнике я обнаружил несколько кусков мяса и пиццу и пока возился с ними, Харви попытался найти общий язык с моим старым «Бехштейном». Он умел исполнять всего лишь несколько песенок, и подбор их был довольно странен: «Две маленькие девочки в голубом», «Покров зеленой листвы», «Я снова заберу тебя домой, Кэтлин» и «Не хочу играть на твоем дворе». Он старательно исполнил весь их набор, с предельным тщанием аккомпанируя себе. При исполнении самых сложных аккордов ресницы у него трепетали, а голос понижался почти до шепота, снова обретая силу на простых переходах. Когда я принес еду в гостиную, Харви поставил тарелку на пианино и, не переставая жевать и разговаривать, изобразил несколько музыкальных фраз.
— Я хотел бы попросить тебя о паре одолжений, — наконец произнес он.
— Выкладывай.
— Во-первых, могу ли я сегодня переночевать у тебя на диване? Мне кажется, сегодня за мной следили.
— Ты не притащил за собой хвост сюда? — обеспокоенно спросил я. — Никого не привел к моей квартире? — Вскочив, я нервно стал расхаживать по комнате. Это представление должно было убедить Харви, насколько я встревожен.
— Боже милостивый, конечно же нет, — уверенно заявил он. — Я начисто избавился от хвоста. На этот счет можешь не беспокоиться. Я оторвался от него, но они отлично знают, в какой гостинице я остановился. И если я сейчас туда вернусь, мне тут же снова сядут на хвост.
— О'кей, — неохотно согласился я. — Если только ты уверен, что тебя не проследили.
— Скорее всего, это кто-то из людей Мидуинтера, — предположил Харви. — Но поскольку они все равно знают, где ты живешь, так какая разница?
— Это дело принципа, — насупился я.
— Да. Но в любом случае спасибо.
— Около одиннадцати мне надо уйти, — заметил я. — Всю ночь буду работать.
— В каком качестве?
— Дежурного офицера, — соврал я. — Стоило войти, как меня тут же нагрузили. Нам, которые работают неполный день, всегда достаются самые неприятные обязанности. Вернусь примерно к полудню. Ты будешь на месте?
— Я бы хотел побыть тут дня два или три.
— Конечно. Ничего не имею против.
Харви взял минорный аккорд.
— Это из-за Сигне. Она очень ценит тебя. — Я промолчал. Харви продолжил: — Я бы хотел, чтобы ты отправился со мной в Хельсинки. И помог мне уговорить ее уехать со мной. С твоей помощью, не сомневаюсь, все получится.
Слишком хорошо все складывалось. Слишком легко, и у меня зародилось подозрение относительно его или, точнее, я увидел свою роль в новом свете.
— Не знаю, Харви, — пожал я плечами.
— Больше я не попрошу тебя об одолжениях, — мягко настаивал Харви. — Больше не буду. Но ты станешь крестным отцом нашего первого ребенка. — Он сыграл первые такты «Свадебного марша».
— О'кей, Харви, — сдался я. — Едем в Хельсинки.
И Харви изобразил на клавишах восторженную руладу.
Глава 23
Харви я оставил в квартире. Я не сомневался, что в мое отсутствие он не рискнет высунуться за ее пределы. Но поскольку меня грызли кое-какие сомнения, я все же связался с человеком, который продолжал наблюдать за домом. В офис я позвонил прямо из машины. Меня должны были встретить Гарриман и дежурный офицер, которым на этот раз оказался Чико.
Набрав номер Доулиша, я сказал, что хотел бы как можно скорее изолировать воров, что орудуют в микробиологической лаборатории, и предложил, чтобы агента, работающего в экспериментальном отделе, взяла служба безопасности в Нортоне, как только он утром появится на работе. А вот Пайка я хотел лично препроводить за решетку.
— Кому-то я должен передать Пайка между двумя и тремя часами утра, — предупредил я. — К тому времени у него уже будут готовы письменные показания.
— На какую тему?
— Начиная с начала, — неловко скаламбурил я.
— То, что мы ждем вот уже несколько дней, — засмеялся Доулиш. Ему нравились каламбуры.
К сельскому дому Пайка я поехал в компании Гарримана и Чико. Ночь выдалась холодной, и порывы ветра раскачивали машину, как взбунтовавшаяся толпа. Дом Ральфа Пайка был погружен в темноту, но на подъездной дорожке к усадьбе доктора Феликса Пайка стояли машины всех форм и размеров, а дом светился словно от иллюминации. Портьеры на окнах нижнего этажа были раздвинуты, и желтые полосы света падали на газоны. Гости в вечерних костюмах болтали и угощались напитками, а в дальнем углу зала несколько пар танцевали под музыку, доносившуюся из шести динамиков. Лишь открыв двери, испанец-камердинер заметил, что на нас нет смокингов.
— Вы неудачно поставили свою машину.
— Тут в любом месте будет неудачно, — возразил я, и, не утруждаясь дальнейшими церемониями, мы проследовали в дом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93