РОКОВАЯ ОШИБКА

Как-то раз — дело было летом 1942 года — дали нам на завтрак в офицерской столовой укрепрайона овсяную кашу. Овёс был неободранным, поэтому острые шелушки и «усики» обдирали горло. Кто-то свою порцию съел, кто-то, отпробовав каши, отодвинул тарелку и пошёл за чаем к пузатому чайнику, стоявшему на столике у входа.
На обед нам дали суп из того же овса, на второе — овсяные котлеты, а на ужин — из такого же овса пудинг.
На другое утро овсяный пудинг был приготовлен на завтрак. На обед нам сварили суп с овсяными фрикадельками, на второе дали овсяную кашу, на ужин — овсяные котлеты.
На третий день, направляясь в столовую, офицеры спрашивали друг друга: «Неужели опять овсом угощать будут?!» Оказалось, что день опять начинался с овса. Последним в тот день в столовую пришёл капитан — начхим укрепрайона. Войдя в дверь, он, вместо того чтобы с нами поздороваться, громко заржал. Все рассмеялись.
Вообще-то, на нашем Ленинградском фронте насчёт еды привередничать не привыкли. Слишком памятна была первая блокадная зима, когда и на фронте паёк был куда как скуден. Сухарей и то не хватало. Но ведь тогда, зимой, по ледовой Дороге жизни подвезли немало продовольствия для осаждённых ленинградцев. А весной и летом продукты стали регулярно доставлять по Ладоге на баржах и кораблях. Паёк, положенный бойцам и офицерам, выдавали по полной норме, как на Большой земле. А тут вдруг один овёс… Мы не могли понять: в чем же дело?
Тем более что некоторые наши офицеры побывали у соседей — у пехотинцев, танкистов, артиллеристов — и убедились, что везде кормят хорошо. Да и в наших же собственных артиллерийско-пулемётных батальонах, или, как их называли, артпульбатах, на полевых кухнях варили мясные супы с разными крупами, делали на второе котлеты с макаронами, а то и гуляш. И каши были хорошие — пшённая, манная, иногда гречневая, да и та же овсянка, но вполне съедобная. А на нашу кухню, как объяснил нам повар, ничего, кроме овса, не завезли. Кончилось все это тем, что группа офицеров отправилась к полковнику — коменданту укрепрайона — с жалобой на нашу интендантскую службу.
Выслушав их, полковник вызвал к себе начальника интендантской службы. Тот прибежал, вытянулся у двери и, увидев офицеров штаба, начал давать объяснения, не дожидаясь вопросов полковника.
— Разрешите доложить, товарищ полковник, — заговорил он, явно нервничая. — Действительно нехорошо получилось. Одним неободранным овсом приходится комсостав кормить… Но разрешите доложить, придётся им до конца месяца этим овсом довольствоваться.
Видя недоумение полковника и наши вытянувшиеся лица, интендант разъяснил:
— Ошибка вышла. В накладной, отправленной на продсклад, писарь вместо «комсостав» написал «консостав». Вот один овёс и выдали…
Полковник, само собой, вмешался в эту историю, поговорил с кем следовало, и овёс нам заменили другими продуктами. Но целую неделю мы на этой пище все же промучились.
Вот какая история вышла из-за одной грамматической ошибки!

«СЕКРЕТ ПОЛИТШИНЕЛИ»

Новый замполит появился через два дня после ухода прежнего. Днём, перед самым обедом, командир роты построил свободных от боевого наряда бойцов возле полевой кухни, под прикрытием развалин большого кирпичного здания. Как-то неопределённо кивнув на стоящего рядом с ним офицера, он сказал:
— Товарищи бойцы. В роту назначен замполитом старший лейтенант Шнитов.
Слова эти капитан Зуев произнёс сухо, с мрачным выражением на лице. То ли он не сумел, то ли не хотел скрыть своё неприязненное отношение к прибывшему. Недовольство командира роты, а точнее, его разочарование нетрудно было понять. Рядом с ним, подтянутым молодым офицером в белом полушубке, перекрещённом ремнями, в такой же белой, словно пуховой, шапке, в аккуратных, коротко закатанных валенках, в которых исчезали красные кантики темно-синих бриджей, стояла фигура совершенно иного вида.
Новый замполит, человек лет сорока с гаком, походил скорее на вахтёра заводской проходной, донашивавшего старую военную форму, чем на боевого фронтовика. Такому впечатлению не мешали лежавшие на его плечах сгорбившиеся зеленые погоны старшего лейтенанта. Они выглядели на нем, в полном смысле этих слов, как с чужого плеча.
Вся одежда старшего лейтенанта была второго срока: и серая солдатская шапка, и короткая шинель, из-под которой виднелись жёлто-зеленые стёганые штаны, и валенки на двойной, а значит, уже дважды подшитой подошве. На рукавах его шинели, над обшлагами, красовались матерчатые красные звезды, которые к тому времени политработники, как правило, уже не носили. Старший лейтенант Шнитов приветливо и простодушно улыбался.
— Знакомьтесь с ротой, товарищ старший лейтенант, — все так же сухо проговорил капитан Зуев.
Быстрым движением подбросив к шапке ладонь, он повернулся и пошёл к своей землянке. Замполит Шнитов тоже взмахнул рукой, но с опозданием. Вместо ответа на приветствие у него получился прощальный жест вдогонку уходящему. Неуклюжий этот взмах вызвал в строю откровенный смех. Командир роты резко обернулся. Он хотел возвратиться и сделать солдатам внушение, но не успел.
— Расходись, ребята, — обедать пора, — сказал старший лейтенант. Строй тут же рассыпался. Капитан Зуев пожал плечами и пошёл дальше.
Вскоре на заснеженной полянке возле полевой кухни бойцы с котелками в руках уселись в круг кто на чем — на пустых ящиках из-под снарядов, на поленьях, а кто и прямо на снег. В середине на толстой чурке восседал старший лейтенант Шнитов. Усердно выгребая щи из котелка, он рассказывал, как получил своё назначение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81