Оба они присоединились к отряду в начале 1943 года.
Галузо имел некоторое внешнее сходство с Кузнецовым, и гестаповцы, очевидно, были уверены, что выследили именно его. Офицер Пауль Зиберт пока не вызывал никаких сомнений.
Однажды ночью гестаповцы окружили дом. Хозяйка квартиры первая это заметила и разбудила разведчиков.
Галузо посмотрел в окно.
— Антонина Васильевна, уходите отсюда сейчас же. Соврите там что-нибудь или скройтесь. А мы тут останемся.
Хозяйка ушла.
— Рус, партизан, выходи! — закричали с улицы.
Куликов и Галузо тем временем спешно баррикадировались, закрывая двери и окна мебелью.
Гестаповцы стали ломиться. Партизаны из окон открыли огонь. Начался неравный бой.
По окнам стреляли из винтовок, автоматов и пулеметов. Куликов и Галузо отвечали стрельбой из своих ТТ. Когда гитлеровцы увидели, что осада не приносит успеха и меткие выстрелы партизан разят то одного, то другого из них, они вызвали помощь.
Подъехала машина с крупнокалиберным пулеметом. Из окна дома бросили гранату. Машина и пулемет были разбиты. Гестаповцам пришлось вновь вызывать подкрепление.
Свыше шести часов длился этот бой в центре города между двумя советскими патриотами и доброй сотней фашистских карателей. На улице стало светло. Движение прекратилось. В соседних домах были подбиты стекла. Двое храбрецов продолжали стрелять и забрасывать врагов гранатами.
Когда все патроны были расстреляны, все гранаты израсходованы, Василий Галузо и Николай Куликов уничтожили все документы.
После шестичасового боя, потеряв убитыми до двух десятков солдат, гестаповцы захватили «в плен» два трупа.
Не удалось спастись и Антонине Васильевне. Ее арестовали, подвергли жестоким допросам, выбили все зубы, вырвали волосы. При этих допросах присутствовал Науменко. Он принимал участие в пытках. Антонина Васильевна не проронила ни слова. Она была расстреляна при допросе.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Начальник экспедиции рейхскомиссариата доктор Круг имел обыкновение, по крайней мере, три-четыре раза в день отлучаться из кабинета. Нельзя сказать, чтобы этого всегда требовали дела службы. Чаще всего доктор Круг уходил со своими коллегами в ближайшее казино пить пиво. Он называл это «освежиться». «Пойду освежусь, — говорил он в таких случаях своей сотруднице фрейлейн Довгер. — Если будет звонить телефон, отвечайте — вышел, сейчас вернется». По лицу Круга, когда он возвращался, нельзя было сказать, что он освежился. Скорее наоборот, лицо его теряло обычное выражение довольства и благодушия, становилось заспанным и обрюзгшим. Он лениво садился за стол, просиживал час-два, а затем снова уходил. Пиво было не единственной страстью доктора Круга. С не меньшим рвением относился он и к своим обязанностям отца семейства. У доктора Круга была в Мюнхене семья — жена и две девочки. Он счел бы бесцельным свое пребывание на Украине, если бы не мог регулярно посылать им посылки. Это важное занятие складывалось из ряда других, мелких: нужно было приобрести необходимые вещи, соответствующим образом их уложить, обшить ящик, надписать адрес, наконец, сдать посылку на почту. Ни одного из этих занятий доктор Круг своим подчиненным не доверял, предпочитая делать все сам. Это и было второй причиной его отлучек.
Нельзя сказать, чтобы фрейлейн Валентину Довгер особенно удручали частые отлучки ее шефа. Она с готовностью отвечала на многочисленные телефонные звонки, принимала и отправляла почту рейхскомиссариата, рассылала курьеров. Доктор Круг был доволен своей помощницей, ценил ее усердие, а главное — скромность. У него не было от нее секретов — ни личных, ни служебных. И лучшим подтверждением тому являлась связка ключей, часто оставляемая Кругом на столе, когда он уходил.
Как-то, оставшись одна и по обыкновению заглянув в сейф, Валя нашла в нем нечто новое для себя, нечто такое, что заставило ее побежать к двери и тихонько повернуть ключ. В сейфе лежал распечатанный пакет с экземплярами приказа, содержание которого было ей до сих пор неизвестно. Приказ был подписан заместителем рейхскомиссара доктором Функом, датирован вчерашним числом и, очевидно, только что размножен.
Валя пробежала глазами приказ и хотела было взять себе экземпляр, но раздумала: они были пронумерованы. Тогда, с трудом сдерживая волнение, она внимательно прочитала все от строчки до строчки, затем положила пакет на место, отперла дверь — и вовремя: в коридоре уже слышны были неторопливые шаги шефа.
— Доктор, — обратилась к нему Валя, как только тот вошел в комнату, — разрешите мне отлучиться на часок. У меня неотложное дело.
Больше всего она боялась, что шеф ее не отпустит. Он не любил ее отлучек.
— Неотложное дело… — проворчал Круг. Сам он ходил за какими-то покупками и, видно, успел по дороге «освежиться». — А кто же будет сидеть здесь? Мне нужно идти упаковать ящик.
— Я вам упакую, — робко предложила Валя.
Круг внимательно посмотрел на нее, как бы раздумывая, стоит ли поручать ей столь серьезное дело, и, видимо, решив, что поручать не стоит, а отпустить все-таки можно, сказал:
— Я даю вам пятьдесят минут.
Валя схватила пальто и выбежала на улицу.
Через пятьдесят минут она не вернулась, не вернулась и через час. Ее отлучка продолжалась ровно час и сорок минут. Доктор Круг, увидев ее наконец в комнате, в бешенстве выругался и выбежал, хлопнув дверью. Он спешил отправить посылку.
Во время короткого свидания на улице Валя сообщила Кузнецову ошеломляющую новость: в Ровно приезжает из Берлина Альфред Розенберг, один из ближайших подручных Гитлера, «теоретик» национал-социализма, имперский министр «восточных земель».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162