В этой холодной будке и обосновались они с Новаком.
Несладко жилось им здесь, за фанерными стенками. По ночам они согревали друг друга. Спать не могли.
— Эх, одеяльце бы теперь! — мечтательно вздыхал Новак.
— Хотя бы пальто какое ни на есть! — вторил ему Соловьев.
— Я не отказался бы и от подушки!
Они ловили себя на том, что эти мысли все больше и больше занимают место в их обычных беседах. Новак недовольно поморщился:
— Ну и подпольщики! Размечтались… о постельных принадлежностях!
Как-то в холодную ночь дрожащим от холода голосом он предложил Соловьеву:
— Слушай, Володя, давай все-таки спать под одеялом. У меня на квартире все это есть: и одеяло, и подушки, и даже… граната. Попробуем забрать.
Так они решились на отчаянный шаг. Из дома, за которым, безусловно, была установлена слежка, предстояло вынести вещи и оружие.
Вечером Новак в сопровождении Луця и Соловьева отправился домой. Соловьева оставили караулить под окнами. Новак и Луць вошли в дом. Минут через десять Соловьев, утомленный ожиданием, увидел, как из ворот выехала детская коляска, до отказа нагруженная и сверху покрытая простыней. За коляской следовала странная фигура в шляпе и длинном пальто. Фигура была маленькая, почти вровень с коляской, и настолько нелепая, что Соловьев поневоле рассмеялся. Вслед за коляской вышел на улицу Новак. Они с Соловьевым всю дорогу посмеивались, следя с тротуара за тем, как Луць везет коляску по булыжнику и как она у него подпрыгивает. Коляска резко подпрыгивала, и прохожие с удивлением и жалостью глядели на бедного ребенка, а одна женщина даже сделала замечание бессердечной «няне», после чего Луць старался везти коляску спокойнее.
С этой ночи Новак и Соловьев спали лучше — на подушках, под теплым одеялом — и были довольны «уютом» в их неприхотливой, но зато спокойной квартире.
Новак жил в Ровно на нелегальном положении до тех пор, пока не получил категорического приказа уходить в отряд.
Отправляясь в лес, он оставил своим заместителем Соловьева. Условились держать связь через Люсю Милашевскую.
На третий день пребывания в отряде Новак послал в город связного, шофера, дав ему адрес Люси. Связной должен был передать Люсе, а та, в свою очередь, Соловьеву поручение: во-первых, подготовить взрыв ровенского вокзала, во-вторых, вывезти в отряд семьи всех подпольщиков. Особый приказ был адресован Луцю: ему надлежало немедленно покинуть город и отправиться в отряд. Дальнейшее пребывание его в Ровно считалось нецелесообразным ввиду явной угрозы ареста.
Случилось так, что связной был арестован по дороге и у него нашли адрес Люси Милашевской.
Соловьева в это время в городе не было. Фашисты ввели новое мероприятие — обмен паспортов, и ему пришлось выехать в Гощу за новым паспортом.
Ночью за Люсей пришли жандармы.
Она знала все об организации в Гоще, знала некоторые из ровенских явок, знала, наконец, где находится Соловьев. Но на все вопросы своих мучителен, на их посулы и на их пытки она отвечала одним и тем же: «Нет!»
Люсей Милашевской заинтересовался лично главный судья на Украине доктор Функ. По его приказу девушку подвергли так называемому усиленному допросу. Этот «допрос», состоявший из круглосуточных инквизиторских пыток, продолжался неделю. Он не дал никаких результатов. Люсю расстреляли.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
На Мельничной улице, у дома, который занимал командующий особыми войсками на Украине генерал фон Ильген, всегда стоял часовой. Однажды с самого утра около этого дома назойливо вертелся мальчуган в коротких штанах, с губной гармоникой. Несколько раз он попался на глаза часовому.
— Що ты тут шукаешь? — спрашивал часовой.
— Так, ничего.
— Геть! Це дим генеральский, тикай! Як спиймаю, плохо буде!
Мальчик исчезал, но вскоре вновь появлялся из-за угла.
К дому подошла Валя с папкой в руках.
— Здравствуйте. Не приезжал господин генерал? — справилась она у часового.
— Нет.
— А кто там? — Валя показала на дом.
— Денщик.
— Я пойду и подожду генерала. Для него есть срочный пакет из рейхскомиссариата.
В последнее время Валя не раз носила генералу пакеты, и часовые ее знали.
Ее встретил денщик из «казаков». Он всего лишь несколько дней как начал работать у Ильгена.
Валя знала об этом, но, сделав удивленное лицо, спросила:
— А где же старый денщик?
— Та вже у Берлини, — ответил «казак».
— Зачем он туда поехал?
— Поволок трофеи. Прошу, фрейлейн, до хаты, там обождете.
— Нет, я дожидаться не стану. Мне надо отнести еще один срочный пакет. На обратном пути зайду. Генерал скоро будет?
— Должен быть скоро.
Валя вышла и, сказав часовому, что скоро зайдет опять, ушла. За углом она увидела мальчугана, который ее дожидался.
— Беги, Коля, скорее, скажи, что все в порядке.
Все шло по плану.
Генерал фон Ильген с приближением линии фронта всерьез забеспокоился о ценностях, которые он «приобрел» на Украине. Опасаясь, как бы эти ценности не вернулись к их законным хозяевам, генерал решил отправить их в Берлин.
Ценности занимали двадцать чемоданов, поэтому пришлось для отправки сформировать целую бригаду во главе с адъютантом генерала — гауптманом. Под его началом поехали немец-денщик и четверо солдат, которые постоянно жили при генеральском доме и несли здесь охрану. Вместо этих «чистокровных арийцев» генерал временно приблизил к себе в качестве прислуги «казаков».
«Казаками» гитлеровцы называли советских военнопленных, которые соглашались им служить. Это были малодушные люди, поступившиеся честью и совестью ради того, чтобы спасти свою шкуру. Но во многих из этих людей все же говорила совесть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162