В этой группе обращал на себя внимание одиннадцатилетний мальчуган по имени Коля, по прозвищу Коля Маленький. В отряд он попал недавно, но все уже хорошо знали его историю.
Один из наших разведчиков — Казаков — отбился от своей группы, направлявшейся к станции Клесово. Казаков, разведчик молодой, не умел как следует ориентироваться. Целые сутки бродил он по лесу и не мог найти дороги к лагерю. Куда бы ни пошел, через час-два снова оказывался на старом месте.
Ночь он провел в лесу, утром снова начал поиски. Но все старания его были напрасными.
Под вечер Казаков услышал мычание коров. Осторожно, избегая наступать на валежник, он направился в ту сторону, откуда доносилось мычание.
Казаков вышел на лесную полянку. На пеньке сидел мальчуган, усердно строгавший ножиком палку.
Партизан подошел к мальчугану.
— Как тебя звать, хлопчик?
— Коля.
— Ты здешний?
— Тутешний.
— Из какого села?
— Из Клесова.
— А далеко отсюда до Клесова?
— Та километров двадцать пять буде.
— И ты так далеко гоняешь скот? — удивился Казаков.
— Та я ж тут роблю. У одного хазяина. Його товар пасу. А ты, дядечку, часом, не партизан? — спросил мальчуган, показывая глазами на винтовку за плечами у Казакова.
— А ты встречал здесь партизан? — поинтересовался Казаков.
— Та ни. Люди кажуть, що километров за тридцать партизаны, а я их не найшов.
— А зачем ты их искал?
— Я теж хочу в партизаны, — решительно заявил пастушонок.
Так они познакомились.
Колиного отца замучили фашисты. Мать и старшего брата угнали в Германию. Раньше мальчик учился в школе, теперь школы закрыты, он пошел в пастухи, чтобы как-нибудь прокормиться.
— Вот что, Коля, — сказал Казаков. — Время позднее. Ты гони скот в деревню и принеси чего-нибудь поесть.
Коля защелкал кнутом, засвистел и погнал свой «товар». К ночи он вернулся, принеся с собой кринку молока, лепешки и сало.
— Кушайте, дядечку. Це мени на вечерю хазайка дала.
Казаков набросился на еду. Коля — сразу же к нему с вопросом:
— Дядечку, можна я с тобою до партизанив пиду?
— Командир заругает… Мал ты еще.
Мальчик насупился и долго молчал. Ночью он привел Казакова в какой-то двор, и там, на сеновале, партизан, не спавший две ночи, заснул мертвым сном.
Коля похаживал неподалеку от сарая, охранял его, а на рассвете разбудил и пошел провожать.
Утром крестьяне выгнали из дворов свой скот, но пастушонок не явился. Его долго искали, окликая по дворам. Коли нигде не было.
— Та куды ж вин сховався? — удивлялись жители.
А Коля и Казаков были в это время далеко от хутора. Они шли к Рудне-Бобровской. Партизаны отнеслись к мальчику так ласково, что не оставить его в отряде было нельзя.
С Колей я встретился на второй день после его прихода. Вижу — сидит среди партизан белобрысый щуплый мальчуган.
— Как тебя зовут? — спрашиваю.
— Коля. — И, поднявшись, он стал навытяжку, подражая бойцам.
— Хочешь с нами жить?
— Хочу.
— А что же ты будешь делать?
— А що накажете.
— Ну что ж, — согласился я, — будешь у нас пастухом. У нас ведь тоже есть стадо, побольше, пожалуй, чем у твоего хозяина.
— Ни, пастухом я вже був.
И как мы его ни уговаривали, Коля ни за что не хотел ходить за стадом.
— Скотыну пасты я миг у куркуля, у кого я робыв, а до вас прийшов, щоб нимакив быты.
Сначала Коля был в хозяйственном взводе, помогал ухаживать за лошадьми, чистил на кухне картошку, таскал дрова. Все делал охотно и быстро, но постоянно приходил осведомляться: когда наконец дадут ему винтовку?
Вместе с другими новичками он пошел в учебную команду и на «отлично» сдал экзамен по строевой подготовке.
Присмотревшись к мальчику, мы решили готовить из него связного. Верилось, что этот Маленький совершит большие дела.
Ребятишек в отряде прибавлялось, и я не препятствовал этому, видя, как любовно относятся к ним партизаны. Вначале был у нас Пиня. Он сделался предметом всеобщей нашей заботы. Разведчики не возвращались в отряд без того, чтобы не принести ему гостинец. Когда Пиню отправили в Москву, многие долго о нем тосковали. Теперь в отряд пришел Коля. Пришли со своей матерью, Марфой Ильиничной Струтинской, Вася и Катя, пришла племянница Марфы Ильиничны Ядзя. Присутствие детей делало лагерь как бы более уютным.
Марфе Ильиничне Струтинской было уже за пятьдесят, но она оказалась неутомимым работником, ни минуты не могла сидеть сложа руки. Сама она стеснялась ко мне прийти, послала мужа, с тем чтобы попросил поручить ей какое-нибудь дело. Но я не хотел ничем загружать ее, зная, что и без того у нее много хлопот с детьми. Тогда Марфа Ильинична по своей инициативе начала обшивать, обштопывать своих и чужих, стирать партизанам белье. Работала, хлопотала от зари до темна.
Как-то ночью я застал Марфу Ильиничну за штопкой носков.
— Не трудно вам так? — спросил я.
— Нет, — ответила женщина, продолжая штопать.
— А что, если назначим вас поварихой во взвод? Все-таки полегче будет.
— Назначайте, — согласилась она не задумываясь.
На другой день Марфа Ильинична уже стряпала обед бойцам Вали Семенова. Взялась она за это дело с радостью, как, впрочем, бралась за все, к чему бы ни приложила руки. Но штопать и стирать партизанам она тоже продолжала.
Васю Струтинского, несмотря на его боевой пыл, мы все же определили в хозяйственный взвод, смотреть за лошадьми. Сначала он обиделся, ходил надутый, но потом ему так понравился мой жеребец по кличке Диверсант и другие лошади, что он смирился со своей должностью. Кроме того, так сказать, по совместительству Вася состоял адъютантом у своего отца — носился по лагерю с разными поручениями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162