— Завтра пойдем в хороший тренажерный зал, — категорично заявил Дима, прощаясь с отстрельщиком у дверей номера.
Хрустов пожал плечами, отметив про себя, что его клиент бегает отлично, ноги имеет длинные и красивой мускулистости — без профессиональных для бегуна уродливых мышц на икрах. На лицо Димы Хрустов старался часто не смотреть, отводил глаза. Потому что это лицо вызывало у него чувство собственной неполноценности и неуверенности в себе.
Вечером Хрустов был приглашен в номер Димы, его посадили перед включенным телевизором.
— Это моя женщина, — сообщил Дима, садясь рядом на диван.
С экрана голливудски улыбалась породистым лицом немолодая женщина. Звук был выключен. Она что-то отвечала, суетливый журналист ловил ее рот микрофоном, ветер трепал вовсю белые крашеные волосы.
Хрустов посмотрел мельком на Диму, но, видно, удивления своего скрыть не мог, как ни старался. Дима кивнул, как бы подтверждая, что тем не менее это и есть его женщина, и включил звук.
Хрустов смотрел на экран внимательно, отметив профессиональным взглядом, что отирающийся возле женщины здоровяк старался в кадр не попадать и отворачивался при случае, что выдавало охранника. Через десять минут болтовни про возрождение в городе традиций музыкально-литературных салонов Хрустов дождался и узнал, что интервью брали у жены мэра города.
— Обсудим детали, — предложил Дима, выключив телевизор. — Пункт первый. Зачем вы мне нужны. Отвечаю. Потому что муж моей женщины имеет в этом городе главную должность и вообще он здесь бог. Он бывший военный и команду исполнителей себе подобрал такую — куда там подразделению «Альфа»! Как только он узнает про нашу любовь, он постарается меня убрать. Так, чтобы его жена ничего не знала. Я должен буду исчезнуть тихо и быстро. Это мои предположения. Мне кажется, что выяснять отношения с женой он не будет. Пункт второй. Сроки. У нас контракт на два месяца. Если все закончится раньше, это дела не меняет. Деньги — ваши. Пункт третий. Никакого оружия. Я скажу, когда нужно будет, — вы найдете его в городе. До моего сигнала вы не должны вызывать никаких подозрений. Мы коллеги, работаем в московской редакции. Переводы, стихи, проза. Я — главный редактор, вы — шофер, инкассатор и секретарь одновременно. И последнее. Я хотел бы перейти на «ты». Есть возражения?
У Хрустова не было ни возражений, ни вопросов. Он вообще редко задавал вопросы нанявшему его человеку. Из тех соображений, что своя голова на плечах — лучший подсказчик.
— А теперь, — Дима встал и доставал из шкафа одежду, — я иду в литературный салон «Белая лилия». Тебе идти со мной не надо. Постарайся ближайшие три дня пореже выходить из своего номера, я могу позвонить. Как только мне понадобится твоя помощь, идешь на рынок и покупаешь оружие. Не раньше. Девочку будешь? — спросил он вдруг, и Хрустов не сразу понял, о чем его спрашивают.
Дима предложил снять на ночь девочек, чтобы расслабиться. Ему говорили, что здесь есть отменные японочки.
— Вранье, — зевнул Хрустов, — кореянки или вьетнамки. В лучшем случае — китаянки. — Он закрыл глаза и сдержал дыхание: показалось вдруг, что его лица черным крылом коснулись тяжелые волосы.
— Ну, как знаешь. — Дима уже оделся и разглядывал себя.
— Можно сказать? — спросил Хрустов. Дима кивнул, глядя на нега в зеркало. — Некоторые женщины очень наблюдательны. — Он провел указательным пальцем под носом. — Я насчет усов.
Дима повернулся к Хрустову, смотрел на него несколько секунд, кивнул, но отдирать тонкую полоску искусственной щетинки не стал.
— Сегодня — без поцелуев, — сказал он.
Хрустов смотрел из окна, как его заказчик садится в такси. Было над чем подумать. А что, если его наняли конкретно для убийства? Такие случаи уже бывали. Почему заказчик не разрешил иметь при себе оружие? Он боится обысков. Странные проблемы для влюбленного.
Дима Куницын нашел небольшой особнячок, где помещался литературный салон «Белая лилия», уже вечером. Ветер не утихал. Яркими пятнами размытой акварели растекались в мокром воздухе фонари. Дима с недоумением разглядел дюжину дорогих машин у подъезда. При входе у него попросили документы, переписали данные паспорта. На вопрос, с какой целью он пришел в клуб любителей поэзии, Дима представился по полной форме: редактор и так далее. Профессиональная охрана, в небольшом богатом зале — прекрасный рояль, позолоченная мебель, огромные напольные канделябры со свечами, на стенах — картины-вышивки. К его удивлению, мужчин в клубе было много, женщины сверкали бриллиантами, он загрустил, поняв, что не правильно оделся. Незаметно сдернул с правой руки перстень.
Казалось, на него не обращают внимания, хотя несколько быстрых женских взглядов он поймал сразу же, как вошел. Но все — на грани приличия и равнодушия.
Одна из женщин — как оказалось потом, бывшая актриса, старая, щедро напудренная, — подошла к Диме и взяла его под руку.
— У нас гость, — повысила она голос, проводя его на середину зала, — разрешите ему представиться.
— Дмитрий Сергеич, — чуть поклонился Дима и развел руки в стороны, — извините, пришел незваным. Я — тот редкий случай издателя, который решился на стихи. Наслышан о ваших литературных талантах, специально пришел, чтобы предложить сотрудничество.
— Какая проза, — притворно вздохнула женщина рядом, а когда он к ней повернулся, протянула ему маленькую крепкую ладошку в перчатке. — Вера. Конечно же, поэтесса. У нас в клубе все женщины — поэтессы, а все мужчины — мужья поэтесс. Любите стихи?
— Ни в коем случае. Если бы я их любил, я бы разорился, — улыбнулся Дима.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112