— Водку пьете? — спросил он Еву. Она, задумавшись, смотрела сквозь него в открытые двери гаража и не ответила.
Гараж был милицейский. Машину пригнал Груздев, у которого на каждое слово имелся анекдот.
— Кстати, про водку! — обрадовался опер. — Едет один банкир ночью по городу и видит — стоит на проезжей части бутылка водки. Не остановлюсь, думает, засада!
— Значит, вас вызвали ночью в дом мэра… — задумалась Ева. — А тогда, ночью, машину осматривали?
— Едет он дальше!
— Я Осматривал, — кивнул Илья Ильич. — Поверхностно.
Ева села на маленький складной стульчик, вытирая руки тряпкой.
— А на проезжей части стоят две бутылки!
— Слушай, Груздь, сходи-ка ты, правда, за бутылкой. Загибаюсь. — Илья Ильич наконец чихнул и вытирал слезы.
— Сейчас. Он притормозил так…
— А лучше коньячку, — сказала Ева, доставая пачку сторублевок.
— Один момент! — Он убежал очень быстро.
Ева обвела взглядом стоящую перед ней иномарку. Где это может быть? Ведь Хмара не мог запрятать блок так, чтобы разбирать, доставая его, машину на запчасти!
— Ты почему в органах? — спросил вдруг Илья Ильич.
— Больше ничего не умею делать, — вздохнула Ева.
— Ничего себе!.. Больше ничего. Вот ты сейчас злишься?
— Почему? Нет, не злюсь. Просто решаю задачку.
— А если не найдешь, разозлишься?
Ева повернулась к стоящему сзади инспектору и посмотрела на него внимательно. Илья Ильич аккуратно складывал платок.
— А я как разозлился! Меня даже пот прошиб, вот как! Куда я только это не тыкал. Никуда не подходит! В силу неизвестности предмета я решил его пока конкретно не описывать и не применять в качестве улики. — На протянутой Еве ладони лежал небольшой, похожий на пейджер предмет.
— Спасибо. — Ева встала, забрала блок и пожала горячую руку. — У вас температура. Хотите, вместе послушаем?
— Упаси боже! — Илья Ильич замахал руками, открыл рот, некоторое время стонал, набирая воздух, потом оглушительно чихнул. — Два года до пенсии. Да! Ты коньяк его не пей. Гадость, постарается по дешевке в киоске цапнуть. И на закуску обязательно принесет икру. Отвратительное сочетание. Пошли лучше ко мне обедать.
— В силу сложившихся обстоятельств… — начала Ева и засмеялась. — Времени в обрез. Меня дома дети ждут, а еще с этой дамочкой разговаривать.
— Тебе спешить некуда. — Илья Ильич грустно кивнул, заметив удивление Евы. — Аэропорт закрыт. Специальное распоряжение. Вся военная техника отбыла конкретно в военные части. Твой самолет тоже улетел. Он приписан к десантникам, его отправили в военную часть возле Иликура. Конечно, если ты до Иликура доберешься и покажешь распоряжение московского начальника военного округа, тебе его отдадут. Но проще подождать два дня. Будет гражданский самолет. С двумя пересадками авось доберешься.
— А что это такое происходит?
Военные отсоединяются, — коротко объяснил инспектор, опять замахал руками, набирая воздух, но не чихнул, — будут свободными и независимыми.
— Это же бред!
— В силу сложившихся обстоятельств данным словом можно охарактеризовать любое проявление политической активности.
— А до Иликура — на поезде? Илия Ильич покачал головой:
— Нет. Поезда не ходят, всесоюзная забастовка на три дня. Часа за четыре, может, доберешься на телеге. Ты глазищи не таращи, у меня от твоих глазищ мороз по коже.
— Это не от глазищ, это от температуры! Где я возьму телегу?! Да вот же, автобусы ездят, машины!
— Телегу я тебе найду, а на машине ты туда не проедешь. Дожди шли сильные. Дорогу развезло. От Подпяток ничего не проедет, кроме телеги. Ехать лучше на ночь, ночью местные боятся и не высовываются. А оружие у тебя есть.
— Где я? — спросила на всякий случай Ева.
В силу сложившихся обстоятельств, избегая ненормативной лексики, могу сказать, что мы все в одном и том же.
Длинная палочка сандалового дерева тлеет на керамической тарелке. Удушающий запах от тонкой струйки дыма, спертый воздух с примесью дорогих духов в небольшой, заставленной мебелью комнате. Ирина Акимовна сидит в огромном кресле, как в пещере, завернувшись в атласный халат. Она обхватила и крепко прижала к себе колени, устроив на них острую мордочку с большими глазами. Ева сидит напротив.
— Пьешь? — спросила вдруг Ирина, чуть пошевелив голыми пальцами ног.
— Пью, — пожала плечами Ева, — сейчас не хочу. Хочу поговорить.
Ирина вздыхает, закрывает глаза, отчего ее лицо словно гаснет, и надолго замолкает. Ева тоже не спешит с вопросами.
— Куришь? — спрашивает Ирина.
— Редко. Хорошую слабую травку.
— Вот — бесконечная звезда. Она не светит, она тлеет. И загореться не умеет. Судьба? Бессмертна навсегда… — Ирина открыла глаза и спросила, приглушив голос:
— А ты из какого отдела?
— Особо тяжкие, — с облегчением вздохнула Ева. Она перепугалась, что Ирина Акимовна впадет в истерику или захлебнется стихами, изображая накатившее вдохновение.
— Странно. При чем здесь органы внутренних дел? Мой охранник из ФСБ.
— Был, — уточнила Ева. Они помолчали.
— Как ты отбиваешься от мужиков? — вдруг поинтересовалась Ирина Акимовна.
— По-всякому. Чаще — играюсь. В большинстве своем мужики предсказуемы и логичны. Играть с ними — как сверяться с учебником.
Ирина отпустила коленки, подняла голову и посмотрела на Еву с пристальным удивлением.
— Ты его видела? — спросила она шепотом. Ева кивнула и усмехнулась.
— Полный улет, — сказала она. — Подозрительно хорош. И как он в постели?
Ирина Акимовна встала, нащупала на столике сигареты, не отводя от Евы напряженного взгляда; закурила.
— А он тебя видел? — спросила, глубоко затягиваясь.
— Не знаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112