Но раз ты избрала меня в защитники своей невинности, я, осчастливленный, выступлю на ее защиту, и, уповая на бога, его благословенную мать и твою добродетель, верю, что победа будет на моей стороне. И обещаю тебе, что в самый день произнесения приговора я и еще трое рыцарей, моих друзей, – мы явимся в город Гранаду и примем за тебя бой. Это должно сохраняться в тайн«-, потому что мы выедем отсюда без позволения короля дона Фернандо, ибо возможно, что если бы мы у него просили позволения, он нам отказал бы, что помешало бы нашему отъезду. На этом кончаю, целуя твои королевские руки, как должно по отношению ко столь достойной госпоже.
Дон Хуан Чакон.
Написав письмо, он сложил его, запечатал своей печатью с изображением волка и лилий – славным гербом своих предков, отдал гонцу и, снабдив последнего всем необходимым для пути, отослал его в Гранаду. По прибытии в Гранаду гонец немедленно отдал письмо Мусе, а Муса тотчас же поспешил в Альгамбру и вручил его королеве. Поговорив о разных вещах с госпожой своего сердца Селимой и с королевой, он расстался с ними. Как только Муса вышел из башни Комарес, королева распечатала письмо и прочитала его вслух Селиме и пленнице Эсперансе. Невозможно описать радость, охватившую их по прочтении письма. Королева просила их сохранить все в тайне, как о том просил ее и дон Хуан. Они это ей обещали, И все втроем стали дожидаться дня битвы.
К тому времени уже вся Гранада узнала, что рыцари Абенсеррахи перешли в христианство, а вместе с ними и добрый Абенамар, могучий Саррасин и Редуан. Это немало встревожило Молодого короля. Он немедленно распорядился взять в королевскую казну все их имущество, а их самих всенародно объявить изменниками, как ему посоветовали сделать Сегри и Гомелы. На все эти меры роды Алабесов, Альдорадинов, Гасулов, Венегов и всех, держащих их сторону, ничем не ответили, не желая вновь пробуждать междоусобицу, а кроме того и потому, что были уверены в скором восстановлении Абенсеррахов в своих правах и владениях.
И они стали ожидать своего урочного часа, на чем мы их оставим и расскажем про губернатора Картахены, дон Хуана Чакона.
Дон Хуан, отослав обратно гонца королевы, погрузился в раздумье, размышляя о предстоящем деле. Он выбирал, к кому из рыцарей обратиться, кого можно было безопасно повести с собою в бой против четырех мавританских рыцарей, обвинителей королевы-султанши. Наконец он решил один предпринять этот подвиг и никому про него не сообщать. Он смело мог на это решиться, потому что – надлежит вам знать – дон Хуан Чакон был смел духом, крепок телом, обладал огромной силой и выносливостью. Ему случилось раз одним ударом меча отрубить начисто голову быку. Так решился он один против четырех выступить на бой за королеву. Но однажды ему случилось беседовать с другими рыцарями большой знатности и доблести. Одним из них был дон Мануэль Понсе де Леон, герцог Аркос, потомок королей Херики и властителей дома Вилья-Гарсиа, отпрысков французского королевского дома де Леон; за их славные подвиги короли Арагона пожаловали им в гербы арагонскую, цвета крови, решетку на золотом поле, а рядом с ней, на белом поле, находился свирепый лев – их собственный древний герб, наследованный ими от предка Гектора Троянского, как про то рассказывают французские хроника. Вторым рыцарем был дон Алонсо де Агилар, великодушный сердцем, смелый, большой любитель сражений против мавров; последняя склонность в конце концов привела его к геройской смерти от руки мавров, как мы о том расскажем дальше. Третьим рыцарем был дон Диэго Фернандес де Кордова, муж добродетельный и храбрый, неизменный участник выступлений против мавров, друг солдат и военного люда, защитник слабых и обиженных. Он часто говаривал, что хорошего солдата он ценит больше, чем людей своего рыцарского сословия, и что – смело можно утверждать – солдат стоит короля и заслуживает вкушать трапезу за одним столом с королем.
Так вот, как было уже сказано, эти четыре славных рыцаря – алькайд Лос-Донселес дон Диэго де Кордова, дон Алонсо де Агилар, дон Мануэль Понсе де Леон и дон Хуан Чакон , губернатор Картахены, беседовали между собой на разные темы, касающиеся Гранадского королевства. Между прочим, коснулись они и безвинной смерти Абенсеррахов, ее причин, заточения прекрасной султанши, гранадской королевы, и безрассудств ее мужа, Молодого короля, поставившего ее оправдание в зависимость от исхода боя четырех рыцарей. Про все это очень было хорошо известно при дворе короля Фернандо. И, продолжая беседу, дон Мануэль Понсе де Леон сказал:
– Если бы было дозволено, то я очень охотно выступил бы первым рыцарем из четырех, защищающих дело королевы.
– А я вторым, – сказал тогда дон Алонсо де Агилар, – ибо, даю слово рыцаря, меня трогают злоключения королевы; ведь она женщина, в трудно приходится ей в этом деле.
На что доблестный алькайд Лос-Донселес откликнулся словами:
– Я очень был бы рад выступить третьим из них: делая доброе дело, ничего не теряешь, но много выигрываешь, особенно же в деле столь важном, как с гранадской королевой; оказав ей помощь, стяжаешь себе честь и выполнишь долг рыцаря, предписываемый рыцарским законом.
– Я хотел бы узнать, – сказал тогда дон Хуан Чакон, – почему считается.недозволенным выступить в этом случае за королеву? Я имею в виду слова сеньора дона Мануэля Понсе де Леон, сказавшего, что если это было бы дозволено, он первый поднялся бы на защиту султанши.
– Тому препятствуют две причины, – отвечал дон Мануэль Понсе де Леон, – во-первых, султанша – мавританка, а наш закон не позволяет ничем и ни в чем помогать маврам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131