Серый холод и смерть лежали везде до горизонта под серыми, безжизненными тучами – сплошной серый цвет неутешной печали и страха; пасмурная, промозглая, бесчувственная серость, навевающая мысли о пепле и прахе. Серый ветер гнал серый холод над серыми промерзшими холмами; повсюду в складках местности лежали серые сугробы; серая наледь на черных, безжизненных ветвях деревьев с левой стороны холма только подчеркивала их хрупкость и беззащитность. При виде всего этого зрелища серое оцепенение овладевало душой и телом каждого – присутствие Лорда Фоула Презирающего ощущалось везде.Чувствуя, что зуб на зуб не попадает от холода, Кавенант захромал с высокого гребня вниз. Он не обращал внимания ни на боль, ни на резкий ветер, ни на виднеющуюся повсюду алианту. Первобытный инстинкт удерживал его от того, чтобы спуститься к реке, все остальные ощущения напрочь исчезли.Когда стало совсем светло, он начал оступаться все чаще и чаще. У него не было больше сил держаться за копье; пальцы совсем не гнулись, и обледеневшее древко все время выскальзывало из рук; потом он даже не заметил, когда и где его выронил. Лед хрустел под ногами, и Кавенант постоянно падал, коротко вскрикивая от боли. В конце концов рухнув в очередной раз на скованную морозом землю и тяжело, хрипло дыша, он попытался уснуть.Однако и это ему не удалось; душа его жаждала не сна. Она упрямо гнала его вперед, заставляя забыть обо всем, кроме цели, которую он себе поставил. С трудом дыша, он встал на колени и медленно поднялся; потом с решимостью, удивившей его самого, перенес вес тела на покалеченную ногу.Раненая лодыжка ничего не почувствовала. Видимо, полностью онемела. Правда, верхнюю часть ноги пронзила боль, но она была вполне терпимой. Он с трудом выпрямился, зашатался и.., снова двинулся вперед.Он шел долго, рывком ставя раненую ногу – точно марионетка, приводимая в действие неуклюжими пальцами. Он вновь и вновь падал; ступни стали похожи на два куска льда, и он больше не мог сохранять равновесие на более-менее крутых склонах, а между тем они становились все круче. Почему-то он все время забирал влево, где тянулись бесконечные обрывы и спуски, и тогда ему казалось, что он вышел на край пропасти, хотя для здорового человека одолеть их было бы пустяком. Теперь он все чаще взбирался наверх ползком, опираясь на руки и колени, а вниз просто беспомощно скатывался. После каждого падения он недолго отдыхал, но потом снова поднимался и шел – или полз – вперед, подталкиваемый все тем же стремлением к цели, к встрече с которой, однако, был совершенно не готов.Когда день пошел на убыль, передышки, которые он себе устраивал после падений, удлинились. Вслушиваясь в то, как воздух со всхлипом входит в легкие, он проникся убеждением, что целью всех его снов – видений? иллюзий? – было одно: доконать его.Ближе к вечеру он заснул, лежа на спине, точно пришпиленное булавкой насекомое; просто разом провалился в сон. Видения, возникающие в подсознании, не приносили утешения, а только больше беспокоили. Снова и снова во сне он наносил удар Пьеттену, но теперь этот удар эхом отзывался в его душе, пробуждая воспоминания о других людях – Ллауре, Служительнице Гривы Печали, Елене, женщине, которая погибла, защищая его у настволья Парящего.., почему он так и не спросил ни у кого, как ее звали? Во сне его томило ощущение, что это он погубил их всех. Они лежали вокруг него на снегу, их раны зияли, из них струилась кровь, а в отдалении звучала негромкая, незнакомая, странно чужая мелодия. Он напряженно вслушивался, но прежде чем смог как следует различить ее, перед ним возникла еще одна фигура, накренившаяся, точно покалеченный фрегат. Руки этого убого одетого человека были обагрены кровью, в глазах горела жажда убийства; во сне Кавенант изо всех сил старался разглядеть его лицо, но это ему никак не удавалось. В страхе он поднял нож и вонзил в незащищенную грудь; и только тут увидел, что человек этот был он сам.Он резко дернулся и в ужасе проснулся, чувствуя, что совсем замерз, лежа на снегу. Тогда он поднялся и заковылял дальше.К вечеру он добрался до холма, на который, несмотря на все усилия, не смог подняться. Он попытался ползти по склону, но и так у него ничего не получалось. Тогда он свернул влево и двинулся вдоль подножия, разыскивая место, где был бы пологий склон; вскоре он обнаружил, что почему-то катится вниз. Когда падение закончилось и он отдыхал, недоуменно оглядываясь, оказалось, что ему каким-то непонятным образом удалось перевалить через гребень холма. Задыхаясь, он поднялся и продолжил путь.Немного погодя он обнаружил следы на снегу.В глубине души он понимал, что они должны были бы напугать его, но при виде них испытал лишь чувство облегчения. Следы означали, что здесь кто-то прошел – прошел совсем недавно, иначе ветер уже успел бы их занести. И этот кто-то мог ему помочь.А помощь была необходима. Он был голоден, замерз, ослабел. Под коркой засохшей крови и льда раненая нога все еще кровоточила. Силы его были на исходе – остановись он еще раз и, очень возможно, остановится и его жизнь. Этот след принадлежал человеку, который так или иначе мог бы решить всю его дальнейшую судьбу.Он двинулся по следам; они вели влево и вниз, в лощину между холмами. Он не сводил с них взгляда, боясь потерять, и опасался лишь, что путь, которым шел тот, кто их оставил, окажется ему не по силам. Потом он увидел место, где тот упал, истекая кровью, отдохнул и поднялся снова. Вскоре Кавенант добрался до следующего холма. У него создалось впечатление, что теперь он шел по следами человека, который полз, как и он сам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161