— До него можно добраться, и я доберусь. Он будет схвачен. Будет, пусть даже мне придется послать туда всех людей до последнего и все машины до единой. Дело того стоит!
Значит, по ее мнению, чтобы захватить ненавистного врага рисковать стоит, а ради освобождения верного слуги, из-за нее потерявшего свободу, — вовсе нет. Сердце Ива сжалось от недоброго предчувствия. Как же поступит она с Филиппом, попадись он ей в руки? Впрочем, тут спасаться нечего. Наверняка императрица выдаст его отцу, ну а уж граф в худшем случае посадит строптивого сына в темницу, а там, глядишь, с ним и помирится.
— Я схвачу его, — медленно, с расстановкой промолвила императрица, — и заставлю преклонить передо мной колени на глазах у всего войска. А потом, — голос Матильды задрожал от ярости, — он будет повешен!
Ив охнул, не веря своим ушам. Он набрал воздуха, желая что-то возразить, но от ужаса и потрясения не смог вымолвить ни слова. Но нет, это не могло быть сказано серьезно! Пусть Филипп мятежник, изменник, но он же ее племянник и внук короля. Убить его означало нарушить последний запрет, который еще соблюдался в ходе этой войны. Ибо родственники частенько обманывали друг друга, отнимали друг у друга владения, захватывали друг друга в плен, но до сих пор никто еще не решался посягнуть на родную кровь. Однако лицо Матильды выражало непреклонную, твердую решимость. Она не шутила и готова была пойти на это без сожалений и колебаний.
Король Давид отвернулся от темнеющего окна и взглянул сначала на свою племянницу, а потом на обоих ее советников, встретив их столь же озабоченные взоры. Даже он, монарх, не решился возразить ей открыто, ибо слишком хорошо знал неукротимый нрав своей родственницы. Хотя сам он и не боялся гнева Матильды, но старался ее не раздражать, поскольку обуздать эту особу, когда она впадала в раж, представлялось почти невозможным. Поэтому он заговорил самым мягким и рассудительным тоном.
— Разумно ли это? Принимая во внимание его поступок, ты, конечно же, вправе покарать изменника, но стоит подумать и о последствиях. Избавившись от одного врага, ты тут же наживешь дюжину новых.
— И как назло, — с нажимом добавил де Богун, — здесь нет графа, чтобы с ним посоветоваться.
И тут Ива осенило. Он понял, что именно по этой причине она поднимет всех людей, соберет все машины и, оставив все другие дела, без промедления выступит на Масардери. Ибо она желала овладеть замком и расправиться с Филиппом прежде, чем о ее замысле прознает Глостер. Такова мера ее коварства и черной неблагодарности. А также и безрассудства, ибо если она осмелится поставить Роберта перед свершившимся фактом, казнив его сына, то тем самым, скорее всего, загубит собственное дело. Но ради мщения эта женщина была готова на все.
— Мадам, — с пылом воскликнул юноша, сведя на нет умеренные и осторожные доводы короля Давида. — Вы не можете так поступить! Я предложил вам хороший замок и освобождение храброго воина, но не смерть вашего родича, о которой граф Роберт сокрушался бы всю жизнь. Захватите его в плен и выдайте графу — кому, как не отцу, решать, как поступить с сыном. Это будет справедливо. А казнить его вы не вправе!
Прежде чем он замолчал, разгневанная императрица уже поднялась на ноги. Впрочем, она не позволила своей ярости разгореться в полную силу, ибо простой сквайр значил слишком мало, чтобы обрушивать на него всю мощь монаршего гнева. Его не обязательно сокрушать, достаточно отшвырнуть в сторону. И кроме того, этот дерзкий юнец пока еще был ей нужен.
Прежде ему случалось видеть других несчастных, вызвавших ее неудовольствие. Теперь он сам оказался в их шкуре.
— И ты смеешь говорить мне, что я вправе делать и что нет?! Мальчишка! Твое дело повиноваться, и ты будешь повиноваться, а не то опять окажешься в темнице, причем куда более суровой. Джон, вызови ко мне на совет Солсбери, Реджинальда и Редверса. Вели механикам собрать все осадные машины, которые можно переправить туда достаточно быстро. Пусть выступают, как только смогут. Я хочу, чтобы к завтрашнему полудню основное войско было собрано, а авангард уже находился в пути. Мне угодно покарать предателя смертью, и я не успокоюсь, пока не увижу его в петле. Найдите людей, хорошо знающих дороги и окрестности этого Гринемстеда. А ты, — она снова обратила горящий взор к Иву, — подожди в передней, пока тебя позовут. Ты похвалялся, будто можешь нарисовать план Масардери, — вот этим и займись. Если знаешь какие-нибудь слабые места — укажи их. Да радуйся тому, что остался на свободе и сохранил свою шкуру. Постарайся как следует, а не справишься — пеняй на себя. А теперь прочь с глаз моих!
Глава одиннадцатая
Слово — не воробей, вылетит — не поймаешь, и Иву не оставалось ничего другого, кроме как любыми возможными способами постараться не допустить самого худшего. Он по-прежнему был полон решимости вернуться в Масардери и сделать все от него зависящее, чтобы освободить Оливье. У него ушло несколько часов на то, чтобы начертить подробнейший план Масардери и окрестностей. Ив постарался как можно точнее обозначить размер открытого пространства, расстояние от стен до гребня горы и не забыл отметить недавно восстановленную башню, где, по его мнению, легче всего было проломить кладку тараном.
Юноша не имел ничего против того, чтобы после освобождения Оливье замок достался императрице, но был намерен помешать ей убить Филиппа. Разумеется, другие советники тоже пытались отговорить ее, и, в силу их положения, Матильда не могла просто отмахнуться от них, как от Ива. Однако она упорно твердила, что граф Роберт не менее ее самой оскорблен предательством Филиппа и, несомненно, одобрит казнь изменника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82