И оставьте нас.
Франки и Жоко бросились через открытую дверь в гостиную. Джудит прислонилась к каменной стене, когда Лейгтон стал расстегивать ей платье. Она и хотела и боялась того, что последует за этим.
Он провел руками по ее плечам, прикосновение этих ладоней вызывало у нее дрожь. Голубой шелк зашуршал, спадая на пол. Он расстегнул ее нижние юбки и стащил их с бедер, затем перевел взгляд на то место, где холмики ее грудей выглядывали из-под кружевного края корсета. Джудит и сама взглянула на свое тело, чувствуя, как увлажняется ее кожа под его взглядом.
— Не беспокойся о карте. — Лейгтон расстегивал пуговицы на ширинке белых льняных брюк, продолжая: — Один из моих людей будет в экспедиции вместе с Витморами, и таким образом мы сможем следовать за ними, даже если не добудем копию карты.
Джудит поежилась под теплым вечерним ветерком.
— Кто?
— Ах ты, любопытный маленький котенок! Лейгтон провел рукой по ее ключицам, коснулся большим пальцем нежной кожи под подбородком, отводя ее голову назад, пока ее глаза не уткнулись в звездное небо.
— Я говорил тебе, что умею предсказывать будущее по звездам?
Она почувствовала, как его рука скользнула по тонкому белому батисту на ее бедрах.
— И что же обещают звезды?
— Они обещают большую трагедию. — Он запустил руку между ее бедер, прижал ладонь к чувствительному холмику, его длинные пальцы пробрались в ее панталоны.
Горячие слезы подступили к ее глазам. Унижение. Чудовищное унижение. Потому что она хотела этого. Она нуждалась в этом. Он прижал ее крепко к своему телу, его пальцы не встречали сопротивления, ее тело помогало ему.
— Вся экспедиция Витморов исчезнет, сгинет в джунглях. — Он усмехнулся. — Это нервная дрожь, то, что я только что почувствовал? Или ты так сильно хочешь меня?
И то и другое, подумала она. Его большой палец проник к чувствительному бугорку, скрытому за мягкими завитками. Джудит закрыла глаза и попыталась не двигаться. Но это оказалось невозможным. Ее бедра сами колыхнулись вперед, жадно ожидая более глубокого проникновения.
— Скажи мне, — шептал он, от него несло бренди, — скажи мне, что хочешь, чтобы я вошел.
Джудит прикусила нижнюю губу. Она не должна говорить этого. Она не скажет!
Он перебирал пальцами, лаская увлажненное лоно.
— Скажи мне.
Она отвечала на его страстный шепот, на требование его руки, возбуждающей ее плоть, на желание, растущее в ее чреве. Да, не остается никакой надежды на сопротивление. Она изнемогала от желания.
— Я хочу тебя, — сказала она, обвивая руками его за плечи, — я прошу…
— Так и должно быть, дорогая моя королева, — пробормотал он, прильнув улыбающимся ртом к ее шее. — Разве я посмею тебе отказать?
Одни бугры. Диван в гостиной Девлина Маккейна был сплошным нагромождением валунов, которыми была набита грубая мешковина. Кейт повернулась на бок и дернула за край лежавшую на спинке дивана москитную сетку. Потом приладила этот край у себя над головой, образовалось нечто вроде балдахина. За деньги, что они обещали ему заплатить, она могла бы воспользоваться предложением Маккейна, собиравшегося уступить ей свою комнату. Но в ее характере имелась прослойка из упрямства, широкая, как Атлантическое море, как часто говорил ее отец, и временами это ее качество полностью брало над ней верх.
Она хотела доказать Девлину Маккейну, что она не беспомощный ребенок, которому требуется удобная кроватка. Розовый бутон! Она докажет ему, что она такая же выносливая, как и он.
Приглушенные голоса, смех, музыка доносились снизу, из казино. Она ударила кулаком по подушке. Интересно, а как спится ее отцу на этой койке в кладовой? Будучи джентльменом, он тоже отверг предложение Девлина Маккейна занять его комнату.
Было бессмысленно лежать здесь. Все равно она не уснет. Кейт скинула с себя белое хлопковое одеяло и сдернула балдахин. Затекшая спина стала болеть меньше, после того как она встала и потянулась. Лунный свет, струившийся в открытые окна, ярко освещал каждую складочку на ее льняном платье. Она не любила спать в одежде, но не надевать же здесь ночную сорочку. Все-таки внизу находилось казино. Да и Дев-лин Маккейн был неподалеку.
Женщина не должна доверять мужчине, который больше похож на дикого зверя, чем на приличного человека. Мужчина, чьи серебряно-голубые глаза пронзали ее жаром. И тут же, подобно ужасному откровению, ее настигла другая мысль: она не могла доверять еще кое-кому. И этот кто-то — она сама.
Чепуха. Девлин Маккейн ни капельки ей не нравится, уверяла она себя. Да и кому может понравиться этот дикарь?
В стене темнел квадрат, это была дверь, ведущая в спальню Девлина Маккейна, Этой ночью он даже и не заглянул в свою спальню. Кутил в казино. Его кровать пустовала, а она мучается тут, на этом ужасном диване. Впрочем, лучше диван с валунами, чем кровать, на которой спал этот человек.
Белые из тонкого хлопка занавески развевались под вечерним бризом, прорывавшимся сквозь открытые окна. Кроме этого убогого дивана и стоящего рядом с ним ночного столика в комнате были еще только два узких кресла и письменный стол. Комната была тщательно убрана и пахла лимонным маслом и воском.
На белых степах не было ни одной фотографии или картины — ничего, что могло бы рассказать ей об этом человеке. Кроме небольшой библиотечки, которую он устроил в углу.
Лунного света оказалось достаточно, чтобы, ни на что не натыкаясь, добраться до письменного стола, который стоял у противоположной стены. Она нашла в ящичке спички и зажгла медную масляную лампу. Мягкий мерцающий свет осветил корешки стоящих на полках книг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132