— Вы не уйдете, правда?
Девлин посмотрел на нее, в его глазах вспыхнуло удивление.
— Нет, я никуда не собираюсь.
— Я слышу, как вы играете на флейте ночами. Он дотронулся до флейты, которая высовывалась из его ботинка.
— Простите, я не хотел тревожить вас.
— Ничего страшного. Мне нравится, как вы играете.
Он взял еще один сочный лист. На нем выступила белая молочная жидкость, когда он приложил его к ее ноге. Она наблюдала за ним, замечая, как дрожат его пальцы.
— Я мало знаю о вас.
Он оторвался от своего дела, его правая рука оставалась на листьях на ране.
— Обо мне и знать особо нечего. Мерцающий свет от свечи выхватил его лицо из тени. Он выглядел усталым, раздраженным, неистовый гнев пульсировал в нем. Она хотела дотронуться до его лица, разгладить напряженные морщины около его полных губ, смягчить глубокую складку между его черными бровями своими пальцами. Он оттолкнет ее, если она дотронется до него?
— Где вы родились?-спросила она, сжав руками кружку, испугавшись своей невольной мысли.
— Я не знаю точно. Думаю, в Новом Орлеане. — Он посмотрел на мокрые листья. — Я был оставлен в сиротском приюте в Новом Орлеане, когда мне было два года.
Брошенный в два года. Бедняжка. Бедный милый Девлин.
— Ваша мать была больна?
Он поколебался мгновение, прежде чем ответил.
— Я не знаю.
— Наверное, так и было. Иначе как бы она могла оставить такого прелестного маленького мальчика?
Он старался не смотреть на нее.
— Думаю, у нее были на то основания.
— Я никогда не видела своей матери. Я убила ее, знаете ли. Она умерла при родах.
Он посмотрел на нее, складка между его бровями стала глубже.
— Вы не должны винить себя в ее смерти.
— Да, конечно. Но временами я виню себя за это. Они так любили друг друга. Я видела, как иногда, ночами, оторвавшись от занятий, мой отец тихо плачет над портретом матери. Кажется, это нечестно? То, что он потерял ее и взамен получил только меня.
— Он любит вас, Кейт.
— Да, я знаю. Я — все, что осталось от нее, вы же понимаете. Я и воспоминания. — Она поднесла кружку к губам, край стукнулся о зубы, когда она попыталась сделать глоток, и виски разлилось по подбородку. Она теряла координацию и чувствовала себя сонной, как будто жизнь медленно вытеснялась глубоким темным забвением. Это и есть первый признак надвигающейся смерти?
— А теперь он теряет и меня. Бедный отец. Девлин приблизился к ней, взял кружку из ее руки.
Он вытер пальцами ее мокрый подбородок, поймал на лету струйку, стекавшую по шее, дотрагиваясь до нее с такой нежностью, что у нее перехватило дыхание. Прошло так много времени с тех пор, как он в последний раз касался ее, и он был так сдержан с ней в последние дни, что она подумала — существует ли эта нежность, которая, как ей казалось, только что блеснула в его потайных глубинах.
— Я бы хотела еще пожить. Я столько не испытала в этой жизни,
Он провел пальцами по изгибу ее подбородка, какое мягкое прикосновение, как приятно чувствовать его кожу. Он был нахмурен, его челюсти крепко сжаты, как будто он боролся с чем-то внутри себя.
Если бы у нее было время, смогла бы она запечатлеть образ этого мужчины на холсте? Портрет языческого бога. Она представляла, как его портрет висит на стене в ее спальне в Лондоне. Но ведь она никогда больше не увидит Лондона, и у нее не будет возможности написать этот портрет.
Странно, но она не чувствовала боли, только силы постепенно оставляют ее. Было трудно смотреть: лицо Девлина расплывалось, а она так хотела видеть его четко. Его образ она унесет с собой в могилу.
— Вы не поцелуете меня, мистер Маккейн?
Он выглядел изумленным, и она подумала, что он откажет ее последней просьбе. Она знала, что это ее последнее желание в этой жизни, так как ощущала, что темнота подбирается к ней.
— Пожалуйста.
— Кейт, — прошептал он.
В его глазах что-то сверкнуло. Неужели слезы? Слезы, похожие на яркие звезды в сумеречном небе? Но нет, должно быть, она ошиблась. Девлин Маккейн никогда не стал бы плакать.
Она ощутила его теплое дыхание на своей щеке, а затем почувствовала его полураскрытые губы, скользящие так мягко. Она вдыхала запах его кожи, знакомый аромат сандалового дерева и мужской плоти. Казалось, прошла вечность с тех пор, как он поцеловал ее в прошлый раз. Так это было давно. Что она выжидала? Зачем боролась с собой?
Он обвил ее руками и так крепко прижал к груди, что она чувствовала как бьется его сердце. А ее все глубже затягивала пустота, жизнь утекала из ее тела. Она пыталась выбраться из этого мрака. Она хотела остаться здесь, с Девлином…
Что-то теплое и влажное упало на ее щеку. Что это было? Она попыталась обвить руками его плечи, но ее тело уже не повиновалось ей. Она хотела обнять его. Обнять… но было уже слишком поздно.
Темнота смыкалась над ней, унося ее в мир забвения. Темнота…
Девлин почувствовал, что ее губы стали неподвижными, его щеку овеяло мягкое дуновение ее последнего дыхания.
— Кейт, — прошептал он, отодвигаясь и глядя на ее безжизненное тело. О Боже, не может быть!
Да, он знал, что ей суждено умереть. Знал с первой минуты, что нельзя побороть смертоносный яд.
— О Боже, Кеш, — шептал он, прижимая ее к груди, словно хотел отдать ей собственную жизнь, его слезы падали в ее спутанные золотые волосы.
Боже, он не вынесет этого. Однако его сердце все еще продолжало биться, отзываясь в ее неподвижном теле. Он все еще был жив, даже после того, как умерла его душа, думал он, кладя ее голову на подушку. Он смахнул волосы с ее бровей, растрепанные завитки скользнули по его пальцам.
Так недавно она была полна жизни, которая в ней так и кипела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132