И почувствовала, как по ее спине расходится жар, излучаемый его телом, хотя к ней прикасались только его руки.
– Спасибо, – с трудом выдавила она, с жадностью глотая воздух, – но я должна поговорить с караульным на башне.
Она вырвалась из его рук и, спотыкаясь, преодолела остаток пути до полуразрушенной груды камней.
– Деринтц! – окликнула она, вглядываясь в каменную стену. – Деринтц, ты там?
Над башней появился человек.
– Мадам фон Леве, – удивленно сказал караульный, с его вспотевшего перепачканного лица на нее пристально смотрели широко открытые глаза. Каменная пыль глубоко въелась в морщины, делая его старым и одновременно человеком без возраста. – А я как раз уложил еще несколько камней на место…
– Да, да, спасибо, – перебила она. – Деринтц, было ли какое-нибудь движение за последние несколько дней? Вообще что-нибудь?
Караульный покачал головой.
– Нет, мэм, не было с тех пор, как эти разбой… ох, прошу прощения, милорд, эти офицеры три дня назад… – Он потянул себя за чуб в знак уважения к Александру.
– Ты уверен? – настойчиво спросила она. – Совсем ничего? Это жизненно…
Александр встал рядом с ней и попытался обхватить ее за плечи.
– Катарина, что ты надеешься услышать? Что он видел флаги императорского полка?
– Я бы приветствовала их! – сказала она, вырываясь из его рук. – По крайней мере, императорский полк не подпустил бы фон Меклена.
Она подобрала юбки и направилась к пролому в стене, служившему входом на внутреннюю лестницу. Неустойчивая деревянная спираль, извиваясь вокруг внутренней стены башни, вела к лишенной крыши вершине.
– Деринтц, спускайся, – крикнула она караульному. – Пожалуйста, спустись, я должна сама посмотреть.
– Вам не следует сюда подниматься, мэм. Вы женщина.
Александр тоже нырнул в пролом и сразу же остановился у входа.
– Деринтц, у тебя есть еще какая-нибудь другая работа?
– О да, милорд. У меня истощился запас дров. Займет добрый час, чтобы немного набрать их.
– Тогда займись этим, – сказал полковник, коротко кивнув ему и отпуская.
Караульный сбежал по ступеням, единственная бесцеремонная команда Александра ему явно пришлась больше по душе, чем все ее просьбы.
– Ненавижу это.
Она стала карабкаться по ступеням, придерживаясь за стену.
Он усмехнулся, взбираясь вслед за ней.
– Ты не понимаешь мужчин.
Она бросила на него через плечо сердитый взгляд.
– Я сказала, что ненавижу, но это не означает, что я не понимаю.
Его темные, как уголь, глаза всматривались в нее до тех пор, пока она не отвернулась и не стала снова поспешно подниматься вверх. Неловкость, вызванная его молчанием, заставила ее добавить:
– Я понимаю мужчин даже слишком хорошо.
– Включая даже графа Балтазара фон Меклена.
Она похолодела при упоминании имени ее брата.
– Каким образам ты связан с этой скотиной? Скажи мне!
– Планы фон Меклена с каждым годом становятся все грандиознее. Я могу предотвратить или, по крайней мере, помешать исполнению последнего.
– В таком случае вся долина в опасности, если ты останешься здесь!
Стоя наверху, она окинула взглядом обширную долину Карабас, раскинувшуюся внизу. Она прищурилась и внимательно всмотрелась в южную часть, откуда путешественники попали в долину. Сквозь поредевший покров дубовых листьев она могла рассмотреть небольшой подъем, где несколько дней назад заметили Александра. Но сейчас там никого не было.
– Не много же отсюда видно, – заметил Александр. – Человек запросто может проскользнуть среди деревьев незамеченным.
– Тебя сразу заметили.
– Повезло.
– Возможно, хотя я часто замечала, что удача приходит к тем, кто много трудится.
Она принялась внимательно рассматривать местность вдоль реки с берегами, поросшими деревьями, к северу от прогалины с колодцем, затем взгляд скользнул дальше, туда, где перестраивался мост и, наконец, к белым каменным домам маленькой деревушки Карабас. Теперь там уже жили сотни людей, считавших, что находятся в безопасности от опустошительной войны, спасаясь от которой они бежали в эти края. Сразу за деревней начинались аккуратные ряды живой изгороди, отделяющей фермы, они много лет стояли покинутыми, а теперь постепенно заселялись.
Катарина повернула голову и посмотрела ему прямо в глаза.
– Мы здесь в долине Карабас очень трудолюбивые. Это наша долина, и я не позволю тебе разрушать наши жизни, принеся сюда свои битвы и свою войну!
Александр первым отвел взгляд. Он снял шляпу, прищурившись посмотрел на солнце, затем опустил голову.
– Есть вещи, которые я непременно должен сделать, но, в конце концов, это война двоих: фон Меклена и моя.
– Хорошо. Если ты можешь поручиться, что фон Меклен убьет тебя и только тебя, тогда ты можешь остаться. В противном случае уезжай немедленно.
Он искоса посмотрел на нее и с сарказмом бросил:
– Сказано с великодушием прирожденной и воспитанной хозяйки замка.
Она скрестила руки на груди.
– Спасибо. Моя мать воспитала меня в старых традициях.
– В то время как сама следовала старой морали?
– Мораль моей матери безупречна, – огрызнулась Катарина. – Она совершила только один грех. Влюбилась.
Катарина вцепилась в грубую каменную стену.
– Любовь не грех, Катарина.
– Разве? – спросила она. – Разве не грех то, что разрушает все, к чему прикасается? – Она потерла лоб и закрыла глаза, словно припоминая. – Нет, не всякая любовь. Не любовь матери к новорожденному. Не любовь отца к отсутствующему сыну. Такая любовь спасает тебя. Но не любовь иного рода.
– А сейчас эта долина спасает меня и моих товарищей, – сказал Александр.
– Ты навлекаешь на всех нас опасность, чтобы спасти собственную шкуру!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110