– Джон… что?
С тяжелым сердцем он шагнул вперед.
– Мама, ты о Чарльзе говорила? Это за него ты собралась замуж? Когда решила, что не сможешь прожить всю жизнь одна?
Он безжалостно насмехался над ней, передразнивая ее интонации. Элен вспыхнула от стыда.
– Джон, о чем ты?
Ее смущение только сильнее разозлило его.
– О чем я? Мама, милая, подумай только! Подумай! Если ты еще не разучилась думать! Вот когда поиски нового мужа закончатся, тогда и поговорим!
– Джон, я… – Элен расплакалась. – Мне очень жаль, если…
Он не смог сдержаться.
– Тебе только жаль, что я не вовремя вошел! Или что я вообще сел вам на хвост!
– Бога ради, о чем ты?
Внезапно он стал занудным, как чиновник в суде.
– О тебе, мама. О тебе и Чарльзе. Господи, я только что тебя видел! Ты выходила из его комнаты, а он стоял там, и на нем было только полотенце!
Элен увидела эту сцену как бы со стороны и представила, что сотворило из нее распаленное воображение сына. Ее охватило отчаяние.
– Тебе не надо было этого видеть.
– Естественно, не надо!
– Нет, я хочу сказать, нечего было видеть!
– Мама, прошу тебя! – Джон скривился от отвращения. – Сделай одолжение, я взрослый мужчина, а не ребенок! Не думаешь же ты, что я в это поверю?
– Послушай, Чарльз и я… – Господи, как жалко это звучит, надо было что-то другое сказать!
Сын отступил, казалось, он готов зажать уши руками.
– Слышать не желаю!
Элен попыталась собраться с силами.
– Нет, ты это начал, так теперь слушай!
Джон взглянул ей в глаза.
– Ты моя мать!
– Но я еще и человек! – крикнула она. – У меня есть своя жизнь, так же как и у тебя…
– Я не говорил, что нет!
– И, Джон! – Отчаяние захлестнуло Элен, иначе она ни за что не сказала бы этого. – Ты не представляешь, как я несчастна…
Он взял ее за руки и больно сжал.
– Конечно, несчастна, мама, как всякая вдова. Любая женщина, потеряв такого мужчину, как папа…
– Такого, как папа… Джон, он…
Она прикусила язык. Господи, зачем она это говорит? Разрушить образ отца, хранящийся в душе сына, ради отвлеченного представления об истине? Ради чего – только ради себя самой? И теперь, когда она все равно потеряла Чарльза? Его поцелуй был прощальным; даже если они будут встречаться по сто раз на дню, последние слова уже сказаны, он не вернется, не будет вновь принадлежать ей.
Джон продолжал, словно обезумев:
– Понимаю, ты пала духом, но почему ты считаешь, что… – Он едва не поперхнулся, не в силах заставить себя произнести ненавистное имя. – Почему ты думаешь, что он даст тебе счастье?
– Не знаю, я только…
– Жизнь продолжается, так? Папа умер, а ты жива?
– Но…
– Так ведь говорится?
– Дорогой, это правда! Жизнь продолжается!
– Но не для него! – Лицо Джона исказилось от горя. – Не для отца! Он лежит глубоко под землей, а ты тут с проклятым дядей Чарльзом играешь в веселую вдову! Пошел он…! И ты тоже!
До сих пор Джон никогда не ругался при Элен, тем более не ругал ее. Пораженные, они в полном молчании глядели друг на друга, от ужаса у обоих перехватило дыхание. Вдруг, очень медленно, тело Джона начало сотрясаться от мощных, отчаянных рыданий. Элен протянула руку, чтобы погладить сына по лицу, и еле удержалась, чтобы не обнять его, как всегда обнимала раньше, отводя его горести.
– Ох, сынок, сынок.
– Господи, мама, не надо!
Джон яростно смахнул руку Элен и вместе с ней – наворачивающиеся на глаза слезы. Но ей стало спокойнее.
– Послушай меня, ладно? – хрипло попросила она. – Послушай и не перебивай, а потом можешь злиться, сколько хочешь. Выслушаешь?
Он поколебался и неохотно кивнул.
– Чарльз действительно просил меня подумать, не сможем ли мы возобновить наши отношения, – начала она как можно спокойнее. – Потому что мы… когда-то мы нравились друг другу… давным-давно… до того, как появился твой отец. Чарльз всегда считал, что Филипп увел меня у него. Теперь, кажется, пришло время… – она замолчала, потеряв уверенность в себе.
Но Джон слушал, не сводя с матери потемневших взволнованных глаз. Она устало продолжила:
– Но я отказала ему. Что бы тебе ни померещилось, что бы ты ни заподозрил, непозволительное свидание или тайную встречу среди дня, на самом деле мы прощались. Когда я вчера поговорила об этом с тобой, узнала твое мнение, то поняла, что у нас с Чарльзом ничего уже не может быть. – Элен глубоко вздохнула. – Так что я сделала то, чего ты от меня хотел, будь ты трижды счастлив! Я уже отказала ему. Он уедет, как только сможет, и мы никогда больше не увидимся, ну что, доволен?
Джону стало безумно стыдно за свою несдержанность, за то, что подозревал мать. Он не знал, куда девать глаза.
– Да, – еле слышно прошептал он.
Ее сердце, все ее существо истекало кровью, словно невидимый убийца перерезал ей вены. Кто им был – Джон или Чарльз? Думай о Джоне, приказала Элен себе, сейчас важен только он, ради него ты терпишь эти муки!
– Слушай, забудь обо мне, – сердито обратилась она к сыну. – Думай о себе, у тебя выбор больше, чем ты считаешь.
– Выбор? Какой выбор?
– Ты знаешь, что я всегда хотела, чтобы ты учился в колледже, попробовал поступить в университет.
– Ой, мама!
Он смотрит так, словно готов ударить, подумала она, оцепенев от ярости.
– Слушай… – Джон пытался совладать с собой. – Слушай, мам, я понимаю, ты всегда считала меня неоткрытым гением Северной Территории, но на самом деле я не книжный червь, у меня нет ни малейших задатков ученого! Я не желаю получать даже простейшего образования, по мне, пусть эти чертовы книги хоть сожгут! – Он вздохнул и поднял голову, его взгляд бессознательно блуждал по широкому горизонту. – Я принадлежу земле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96