– Знаешь, а я возносился сам.Брови Эверли взлетели до самых волос:– Не может быть!– Первый полет я совершил в 1797 году, в Лурде. Второй – в 1799 году в Ирландии. Хотел перелететь через Ирландское море, но ветер помешал. Бесподобные ощущения! Правда, я чуть не отморозил себе два пальца на ноге.Эверли нахмурился в раздумье:– Не знаю, разумно ли это – покидать землю. Тем более без крыльев…Себастьян улыбнулся отсутствию логики в словах друга.– Без мужской отваги не было бы прогресса.– Что это за прогресс, если мужчины поднимаются в небо на пузыре с горячим воздухом?– Полеты позволяют без труда составить точные карты местности, а после того, как будет изобретен механизм управления воздушными шарами, мы сможем преодолевать огромные расстояния с неслыханной скоростью.– Дай-ка мне повозку, четверку лошадей, и посмотрим, кто достигнет финиша быстрее. Ради такой победы я готов сломать хлыст.– Я имел в виду перевозку громоздких, тяжелых грузов. Когда-нибудь у каждого крестьянина будет свой воздушный шар, чтобы возить сено, картофель и даже скот на базар.– Значит, и свиньи будут летать?Эверли разразился хохотом, а Себастьян продолжал развивать собственную мысль:– Кроме того, воздушные шары можно использовать и в военных целях.Выражение лица Эверли мгновенно изменилось.– Я слышал, Бони Презрительное прозвище, данное англичанами Наполеону.

намерен напасть на нас с воздуха. Тебе что-нибудь известно об этом?– Ровным счетом ничего, – солгал Себастьян.Эверли пренебрежительно фыркнул:– Лягушатники Так прозвали англичане своих противников в войне – французов.

не признают никаких правил. Мне рассказывали, что этот выскочка-корсиканец раздает чины за военные заслуги! Простолюдины и аристократы имеют одинаковый чин, довольствие, сидят за одним столом. Вопиющая нелепость!– Многие считают, что Наполеон командует самой дисциплинированной армией в мире.Эверли старательно обдумал это заявление, перевел взгляд на свой бокал с коньяком и наконец произнес:– И все-таки как ты намерен поступить с Шервудом?– Никак.– Но его секунданты…– …беседовали с тобой, а не со мной. – Себастьян устремил на кузена взгляд ярко-синих глаз. – Я ни на что не соглашался. Завтра утром я уезжаю в Кент. Надеюсь, больше наши с лейтенантом пути не пересекутся.В этом Эверли явно сомневался.– На карту поставлена честь семьи. Ты обязан остаться и смириться с неизбежным. Мы оба знаем, как мужчины, отказывающиеся от дуэли, становились жертвами наемных убийц. Еще один способ навлечь позор – смола и перья. А в прошлом году какого-то бедолагу выхолостили. – Он помедлил, припоминая подробности. – Разумеется, несчастный не был дворянином, вроде служил секретарем у аристократа и соблазнил его жену.– Нашел чем развлекать гостя!Эверли пустил в ход новую тактику:– Неужели тебе не скучно сидеть в деревне, разыгрывая ученого? Ненавижу математику. Считаю только десятками, чтобы не ломать зря голову. – Так и не дождавшись ответа, он испробовал еще одну уловку: – Состязание по боксу в следующем месяце обещает быть грандиозным зрелищем! Дерутся чемпион в тяжелом весе Джим Белчер и Цыпленок Пирс. Останься, дождись боя!– Нет, благодарю.Эверли нахмурился и заглянул в свой стакан, гадая, чем бы еще соблазнить друга. Внезапно он вскинул голову:– У мадам Борделез новая девчонка. На трапеции творит такое…– Я уже познакомился с ней, – невозмутимо перебил Себастьян. – Удивительное изобретение эта трапеция.Эверли не отставал:– Может, ты припас для себя в деревне какой-нибудь лакомый кусочек? И теперь спешишь в уединенный приют любви?– Жаль разочаровывать тебя, Брам, но я никогда не вожу женщин в Кент. Садясь за работу, я забочусь прежде всего о том, чтобы меня ничто не отвлекало.– А Элиотт иного мнения. – Эверли лукаво прищурился. – Он заявляет, что именно женщины являются предметом твоих экспериментов.Себастьян вздохнул:– Судя по всему, Элиотт не умеет держать язык за зубами.– Значит, это правда? Элиотт божится, что со времен Казановы не появлялось столь откровенной рукописи о приключениях в постели. Неужели ничего мне не расскажешь? – Его огорчение казалось неподдельным. – Похоже, ты готов показывать эти несчастные бумажки каждому проходимцу, только не своим родственникам!Вежливый стук в дверь прервал беседу.– Прошу прощения, – произнес дворецкий Эверли, внося в комнату серебряный поднос. – Почта лорда Брекона.Себастьян взял протянутые конверты. Бегло просмотрев первое из писем, довольно объемистое, он разорвал его на мелкие кусочки и швырнул в камин. Затем вскрыл второй конверт и вытащил оттуда единственный тонкий листок бумаги.– Ей-богу, запах духов слышен даже отсюда! – воскликнул Эверли. – Пламя прежней страсти раздувает тлеющие угли воспоминаний?– На редкость приятных воспоминаний, – подтвердил Себастьян с тонкой улыбкой. – Самых лучших в моей жизни. – Он поднялся. – Прости, Брам, но нам придется прервать беседу. Я ухожу.– У нее, случайно, нет компаньонки?– Разве тебе мало одной любовницы? Постой-ка, неужели ты до сих пор не помолвлен?Круглое лицо Эверли залил румянец.– Почти женат. На второй дочери лорда Ривертона, Шарлотте. Милое дитя, робкое, как мышка. Впрочем, давно пора остепениться – в августе мне стукнул тридцать один год.– Рад за тебя, – вздохнул Себастьян. Вернувшись в Лондон, он обнаружил, что почти все его прежние знакомые успели связать себя узами брака. Правда, брак не мешал им развлекаться, как обычно, в клубах, игорных домах и спальнях любовниц, но между ними и Себастьяном образовалась незримая пропасть.Он поднес к носу надушенный лавандой листок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118