Все недостатки исключительно мои.
– Если бы тебе позволили заниматься настоящей живописью, а не заставляли зарабатывать на хлеб, из тебя получился бы второй Рафаэль. Вместо десятка великих работ ты наплодил горы хлама.
– У нас совершенно противоположные взгляды, – ответил сэр Энтони, осторожно продвигаясь вперед. – Неужели из-за наших разногласий ты погубишь моего единственного ребенка? Если тебе нужна жертва, пусть этой жертвой буду я.
– Я никогда не причиню тебе вреда. Ты мой друг. Мой самый лучший друг.
Лицо Фрейзера исказилось мучительной гримасой. Он понял, что потерял все: дружбу с сэром Энтони, свое место в живописи. Он был трусом и напыщенным болваном, и у Кеннета не осталось сомнений, что еще немного, и он спрыгнет с обрыва просто из жажды мести и увлечет за собой в небытие свою жертву.
Незаметно для Фрейзера, поглощенного спором со своим бывшим другом, Кеннет поднял пистолет и тщательно прицелился в голову безумца. Он рисковал при этом задеть Ребекку, но иного выхода не оставалось. Только меткий выстрел мог спасти ей жизнь.
В тот же миг, когда Кеннет нажал на курок, что-то в воспаленном мозгу Фрейзера сработало и он, повернувшись вместе со своей жертвой, сделал шаг к обрыву. Кеннет с ужасом увидел, что пуля попала ему в плечо и прошла настолько близко от головы Ребекки, что, возможно, задела и ее. Фрейзер взвыл от боли и, выпустив жертву, закрутился на месте, как волчок. Ребекка упала, ударившись головой о камень, и медленно покатилась вниз к угловому выступу скалы, за которым была бездна.
Сэр Энтони отчаянно закричал, и его крик эхом прокатился по скалистым холмам. Кеннет одним прыжком достиг края обрыва. Он упал на землю и, вытянув руку, попытался достать Ребекку, но ему не хватило нескольких дюймов; легкое женское тело готово было в любой момент сползти вниз.
Кеннет немного продвинулся вперед, и на этот раз ему удалось ухватить Ребекку за руку. От ее веса его рука напряглась. Сейчас они оба неподвижно лежали на наклонной поверхности, напоминая собой две морские звезды, но сила притяжения земли давала о себе знать, и их тела медленно поползли вниз.
Носками башмаков и левой рукой Кеннет вдавился в землю, стараясь что есть сил удержаться. Сильный порыв ветра разметал волосы Ребекки, и Кеннет с ужасом увидел, что они слиплись от крови. Если пуля задела ее, то сейчас она уже мертва.
Но он не должен дать ей упасть. В порыве отчаяния Кеннет вскинул левую руку и ухватился за жиденький кустик. Несколько мгновений он лежал неподвижно, затем еще один взмах руки, и он ухватился за более крепкий куст.
Теперь на какое-то время они были в безопасности, но это не могло продолжаться долго. Его левая рука уже затекла от напряжения, и к тому же куст в любой миг мог сломаться, и тогда – неминуемая гибель.
Кеннет посмотрел налево, ища глазами, за что можно было бы уцепиться. Если бы он был один, то смог бы дотянуться до камня слева, но вес Ребекки тянул его вниз.
– Верь мне, Рыжик, мы спасемся, – прошептал Кеннет сквозь стиснутые зубы, не надеясь, что Ребекка слышит его.
Но Кеннет знал, что это только слова, так как куст уже трещал и в любую секунду они могли сорваться. Сэр Энтони был слишком сухопарым и не мог прийти на помощь. К тому же он рисковал сам сверзиться с обрыва, влекомый двумя телами.
Внезапно над их распростертыми телами пронесся порыв ветра, и Кеннету почудилось, что тело Ребекки стало легче, а у него самого прибавилось сил. Выпустив предательски трещавший куст, он отполз назад и ухватился дрожащей рукой за глубоко сидящий в земле булыжник всего в двух шагах от обрыва.
Теряя последние силы, Кеннет подтащил Ребекку к себе и обхватил ее правой рукой. Держась онемевшей левой рукой за камень, он стал медленно подтягиваться вверх.
Когда Кеннет отполз на достаточное расстояние, он остановился, чтобы перевести дыхание и ухватиться за следующий камень. Край обрыва медленно отодвигался, и ползти становилось все легче.
Еще несколько движений вверх, и вот они в безопасном месте. Не имея сил подняться, Кеннет распластался на земле, тяжело дыша и крепко прижимая к себе Ребекку. Но Господи, где же ее пульс? Кеннет губами дотронулся до ее горла – пульс не прощупывался. В отчаянии он сел на землю и положил ладонь ей на грудь. Его рука уловила еле слышное биение сердца любимой.
С облегчением вздохнув, Кеннет посмотрел наверх. Считанные минуты показались ему вечностью. Сэр Энтони спускался навстречу спасшимся, а Фрейзер стоял, словно окаменев, держась за правое плечо, пробитое пулей.
Отец упал на колени перед своей дочерью.
– По тебе плачет виселица, Малькольм! – закричал он. – Клянусь Богом, я повешу тебя!
Фрейзер вздрогнул, как от удара. Его лицо приняло надменное выражение.
– Я жил и писал по незыблемым законам классицизма, – сказал он, медленно растягивая слова, – и смерть моя будет столь же достойной.
Гордо расправив плечи, он выпрямился во весь свой высокий рост и шагнул вниз с обрыва.
Он падал без крика, а грохот тела, разбившегося о камни, был заглушен порывом сильного ветра.
– Болван! – в сердцах сказал сэр Энтони. – У него были талант и богатство. Почему он стал убийцей?
– Фрейзер любил не живопись, а себя в ней. Ему хотелось, чтобы его собственные идеи правили миром, – ответил Кеннет, осматривая рану Ребекки и думая про себя, что Фрейзер любил сэра Энтони более чем странной любовью, а потому не терпел женщин в его окружении.
Сэр Энтони взял дочь на руки, и его рубашка стала красной от крови.
– Ее задела пуля? – спросил он.
– Нет. Она ударилась головой о камень. Рана только на коже, и поэтому столько крови.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124