Молодой человек смотрел в вырез ее блузки, где были видны нежные округлости грудей.– Сойер, ты смотришь на мою...– Знаю.– Прекрати.– Ты не возражала, когда я делал это раньше.– Но сейчас мне так жарко, что даже трудно дышать.Он знал, что Сафиро не преувеличивает. Грудь ее тяжело вздымалась. С каждым вздохом половинки блузки расходились, еще больше открывая ее прелести.Интересно, позволит ли она поцеловать ее? Дотронуться до нее? Сойер огляделся, желая убедиться, что поблизости никого нет.– Я заперла стариков в доме, как ты велел, Сойер, – сказала Сафиро, – хотя они могли бы тебе помочь.Эти слова мгновенно охладили пыл Сойера. Проклятые старики! Даже когда их не было рядом, они все равно ему мешали!Молодой человек отер пот со лба.– Вон то дерево чуть не забило Лоренсо в землю. Знаешь, как молоток гвоздь забивает. А Педро? Чем он мне поможет? Он топор-то с трудом поднял. Куда ему еще деревья рубить. Мне их помощь – как мертвому припарки, Сафиро, так что не выпускай их из дома, пока я работаю. И Асукар тоже. Когда к человеку пристают, он не способен рубить деревья.– Хорошо , – сердито сказала девушка, – но ты взваливаешь на себя слишком много. Справишься один?– Я не хочу, чтобы мне помогали, ясно? Я все буду делать сам.– Ладно! Делай все сам, все до последней мелочи. Хочешь перелететь через голову?«Какого черта она употребляет выражения, если не знает, как они правильно звучат?»– Я не хочу прыгнуть выше головы, да мне и не надо этого делать. Работы, конечно, много, но я справлюсь. А вот возиться с твоими стариками – это мне действительно не под силу!Сафиро решила, что пришло время опять попросить Сойера, чтобы он помог ее людям вспомнить забытые навыки. То, что старики ничего не умеют, ему не нравится, значит, он не станет смеяться, как в тот раз.Он раскричится, а может быть, даже уедет. Ведь ему кажется, что он остался в Ла-Эскондиде только затем, чтобы сделать ремонт. Он постоянно твердит ей об этом.Конечно, она глубоко признательна Сойеру за работу. Но сломанные заборы, ветхий сарай, сломанная ступенька – это все не смертельно.Надо рассказать ему о Луисе. Надо, чтобы он все-таки взялся учить ее людей боевому искусству.– Сойер, насчет моих людей...– Да? – Он заметил нерешительность девушки и понял, что та задумала что-то неприятное. – Что насчет твоих стариков?– Понимаешь, – начала она, – может быть, они и второй юности...– Не первой молодости.– Не первой молодости? Да, так в самом деле лучше. Ты прав, я ошиблась.«Больно быстро она согласилась», – отметил про себя Сойер.– Сафиро, говори прямо – что тебе надо? То, что твои люди старые, я уже знаю.– Да, старые, но если лед покрывает пламя, это еще не значит, что крыша холодная. Я хочу сказать... я хочу сказать, что под их морщинами еще горит огонь.– Может, на крыше лежит снег, но в доме горит огонь?– Да, и мои старики сохранили много огня. Ну, может, и не огня, а углей, но из этих углей можно раздуть пламя.Сойер догадался, к чему она клонит.– Ты по-прежнему хочешь, чтобы я занялся с твоими людьми? Превратил их в прежних опытных бандитов?Сафиро кивнула и одарила его милой улыбкой. Но Сойер покачал головой: – Нет.– Сойер, дай я объясню, зачем мне нужна твоя...– Не буду я слушать твои объяснения! Я сказал «нет» – значит, нет!– Но ты не понима...– Нет, нет, нет и нет! Это мое последнее слово, Сафиро. Я остался только для того, чтобы отремонтировать ваш развалившийся дворец.– Ты фирменный мерзавец!– Или форменный негодяй. Выбирай, что тебе больше нравится. Но в любом случае я не хочу иметь дела с тремя одряхлевшими бандитами.– Ах так? Ну ладно!Сафиро развернулась и, гордо вскинув голову, ушла.Сойер вернулся, когда уже стемнело, и сразу направился в свою комнату, отказался от ужина – у него даже не было сил, чтобы поесть. Проходя мимо спальни Сафиро, молодой человек заметил под дверью свет и остановился. Ему показалось, что он слышит приглушенное всхлипывание. Она плачет? Плачет целый день – с тех пор как он накричал на нее в лесу?«Ерунда, – подумал Сойер. – Женщины вечно плачут, если что-то выходит не по их».Пусть ревет хоть всю ночь. Какое ему дело? Он весь день валил деревья и жутко устал. Еще не хватало волноваться из-за женских слез!Все-таки надо войти. Он взялся за ручку двери... А если она не одета? Ну и что? Она-то видела его без одежды, и не раз.Дверь тихо скрипнула, и Сойер увидел Сафиро. Девушка сидела на кровати, а вокруг были разложены маленькие портреты. Девушка была одета, но прозрачная ночная рубашка совсем ничего не скрывала.Он видел ее тело под бледно-розовой тканью – темные кружки сосков и тень в ложбинке между грудями.– Я... – пробормотал он, не в силах оторвать глаз от ее груди, – я подумал, что ты не спишь.Сойер чувствовал себя юношей, который впервые увидел женские прелести.– Я пойду...– Если хочешь, можешь остаться.Он не хочет. Хотя нет, он хочет!Но это неприлично! Уже поздно, и на ней нет ничего, кроме рубашки. Трудно сказать, что может случиться, если он останется.«Надо немедленно уйти», – подумал Сойер. И остался.– Так, значит, вот где ты спишь, – сказал он, закрывая за собой дверь.Ее спальня была такой же маленькой, как у него. В бутылках и банках стояли небольшие сосновые ветки, и сильный аромат хвои был под стать упрямому характеру Сафиро.На полу лежал ковер – желто-красно-сине-зеленый. У Сойера даже в глазах зарябило от такой пестроты. На окнах развевались от ветерка занавески в красно-белую полоску. На подоконнике стоял оловянный подсвечник.Дверцы шкафа были распахнуты. Там висели две потрепанные юбки, три старые блузки и красно-желтый костюм для верховой езды. Кроме шкафа, в комнате стояли кресло-качалка, деревянная этажерка, маленький столик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75