Опять же благодаря влиятельности отца вам после ранения был обеспечен надлежащий уход. Получается, что все уравнено, не так ли?
Он долго молчал, разрываясь между изумлением от ее прагматичного подхода и раздражением от ее непонятливости.
– Ну-ну, – наконец только и выговорил он.
– Ради Бога, Рейф, – заговорила Фелисити, не скрывая иронии. – Не станете же вы меня убеждать в том, что человеку с вашим складом ума подобные мысли не приходили в голову!
– Разумеется, приходили. Но когда я стараюсь произвести впечатление на даму своими бравыми подвигами, то это не предполагает, что она вот так вот будет швырять правду мне в лицо.
– В таком случае не надо было мне рассказывать правду. – Фелисити посерьезнела и еще раз погладила его по изуродованной щеке. Потом посмотрела в глаза и негромко спросила: Зачем вы рассказали мне все так, как было?
– Потому что вы меня об этом попросили, – негромко, ей в тон, ответил он, чувствуя себя неспособным отказать ей в любой, пусть самой маленькой, просьбе.
Фелисити склонилась к нему, и Рейф в ожидании поцелуя прикрыл глаза. Лис колебалась, губы их были в соблазнительной близости друг от друга. Но девушка все же отстранилась и вернулась к подзабытым документам на столе.
– Итак, прошлым летом у нас было восемь телят, а весной добавились еще два. С другой стороны, в прошлом году мне пришлось продать четыре головы, чтобы оплатить счета.
– Поцелуйте меня, – потребовал Рейф, пытаясь решить для себя, что лучше сделать – рассмеяться ли ее упрямой практичности или затащить упрямицу под стол и сорвать с нее одежду.
Фелисити улыбнулась и посмотрела на него долгим взглядом из-под длинных густых ресниц:
– Скажите-ка мне, сколько у вас голов скота?
– Тогда вы меня поцелуете?
– Да.
– Сорок две головы.
И Рейф незамедлительно обнял ее за талию.
– Верно, но…
Дать обмануть себя он не собирался и поэтому привлек Фелисити к себе и накрыл ртом ее губы. Руки девушки как-то сами собой обняли его за шею, и Рейф испытал неведомую ему доселе дрожь от озарившего его понимания, что она больше не в силах устоять перед ним, как и он перед ней.
Начав ее целовать, Рейф уже не мог остановиться. Потихоньку он начал подталкивать Фелисити, и вскоре они, не прерывая поцелуя, полулежали на составленных в ряд стульях. Он повел губами по ее щеке, добрался до ушной раковины и легонько укусил розовую мочку. Потом медленно и нежно стал целовать шею, наслаждаясь ароматом ее кожи.
В каком-то полузабытьи Фелисити гладила его широкую и сильную спину. Рейф воспользовался этим и незаметно вытащил у нее из прически шпильку, сгорая от желания еще раз полюбоваться распущенными волосами, зарыться лицом в щекочущую и пахнущую лавандой темноту. Жадно целуя девушку, он сумел вытащить вторую шпильку, и волосы темной волной рассыпались по ее спине и плечам.
– Рейф… – едва слышно шепнула Фелисити.
– М-м-м?
Господи, какие сладкие у нее губы! Страсть разгоралась, и Рейф передвинул руку с талии Лис ниже, чтобы еще крепче прижать ее к себе.
Фелисити прерывисто вздохнула:
– Рейф, не забудь… что у тебя… четыре коровы… с телятами, – нетвердым голосом выговорила она.
– Что?! – Все еще одурманенный близостью, Рейф рывком поднял голову и ошалело уставился на Фелисити. – Я пытаюсь подарить тебе любовь, а ты толкуешь про каких-то коров?
– Но это очень важно, – запротестовала она, тем не менее не выпуская из крепко сжатых кулачков ворот его рубашки. Подтянувшись на руках она приблизила лицо и медленно провела кончиком языка по его подбородку.
– О Боже! – пробормотал он, стараясь сохранить остатки самообладания. – Так ты хочешь разделить со мной любовь или предпочитаешь беседу о сельскохозяйственных животных? Она не сводила глаз с его губ, которые были снова так близко, но потом решительно тряхнула головой и посмотрела ему прямо в глаза:
– Ты меня нанял, чтобы со мной целоваться или чтобы я занималась твоей бухгалтерией?
Рейф открыл было рот, чтобы ответить, хотя толком и не знал, что именно. За честный ответ – для того и для другого – он, несомненно, еще раз схлопотал бы по голове. Но что же делать, если это правда?
– Лис, я…
– Ш-ш-ш! – Она прикрыла ему рот ладонью, а другой рукой забросила за спину свои длинные волосы.
В этот момент из коридора донесся торопливый топоток Мэй.
– Рейф? – В проеме двери появилось любопытное личико. – Рейф? Музыканты приехали!
Высокие спинки стульев скрывали Фелисити и Рейфа, и девочка их не увидела, потому что спустя мгновение ее голосок уже донесся из прихожей.
– Рейф, вставай, – прошептала Фелисити. – Тебе нужно идти и принимать гостей на этом твоем дурацком званом вечере!
– Значит, дурацком? – Он сел и привлек ее к себе. Он злился и досадовал, но прекрасно понимал, что, будь она одной из простушек, его бы так к ней не влекло. – Между прочим, я первый раз в жизни принимаю гостей. Так что будь любезна проявить чуть больше уважения.
– Первый раз в жизни? – с легким удивлением переспросила Фелисити. Щеки ее по-прежнему горели. – Впрочем, насколько я понимаю, и последний, ведь ты продаешь усадьбу.
Больнее она не могла бы его уязвить, но Рейф не мог не сочувствовать ей, порой даже излишне близко принимая все к сердцу.
– Это не моя вина, Лис. Если бы я знал… Выражение ее лица смягчилось, и девушка снова прижала кончики пальцев к его губам.
– Понимаю. – Убрав руку, она тронула его губы легким поцелуем. – Я понимаю, Рейф.
Сердце его буквально разрывалось между массой желаний и предположений. Прерывисто вздохнув, он встал. Ну что ж, пошли сносить твою конюшню.
– Твою конюшню, Рейф.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118