Если он вышлет деньги сразу. А ведь может и не выслать. – Рейф подошел к ней, с нежностью обнял за талию и осторожно прижался к ее спине. – В чем я провинился с утра?
Она приняла объятие, не пытаясь высвободиться, даже немного расслабилась.
– Ни в чем. Просто этим утром я… я была сбита с толку.
– Прекрасно.
– Прекрасно? – Она обернулась и удивленно заглянула ему в лицо.
– Мне в голову приходят несколько слов, которые я не надеялся услышать из твоих уст. «Сбита с толку» более чем приемлемо. Я себя чувствую точно так же.
– Прекрасно, – рассмеялась в ответ Фелисити.
Рейф мог понять ее смятение. Он, черт возьми, понятия не имел, что ему делать дальше, но хотя бы переживать по этому поводу ему приходилось только за себя.
– Знаешь, – прошептал он в копну ее волос, – если тебе предложат хорошее место, ты вовсе не обязана оставаться здесь и присматривать за усадьбой.
– Если ты подыщешь себе покупателя, то вовсе не обязан ждать до тех пор, пока я не найду себе хорошее место!
Рейф прикрыл глаза, потому что в душе снова поднялась волна неясных надежд и желаний при одной лишь мысли о том, что, в конце концов, она уедет.
– Лис, я…
Она мягко высвободилась из его рук и посмотрела прямо в глаза:
– Пойми, Рейф, я ни о чем не жалею. Я хочу остаться с тобой. Но при всем при этом я не дурочка.
Он смотрел, как она скрылась в дверях, чтобы отыскать куда-то запропастившуюся Мэй.
– Да, ты не дурочка, – негромко проговорил он. – Только вот отчего-то я с каждым днем выгляжу все большим дураком.
– Господи, какая же я дура!
Фелисити машинальными движениями взбивала масло, стараясь при этом разглядеть через открытую кухонную дверь, что делается во дворе.
– Теперь уже поздно, – заметила сидевшая за столом позади нее Мэй. – Рейф уехал в Пелфорд без меня.
– Ты слишком к нему привязалась, Мэй. Ведь прекрасно знаешь, что он не будет жить здесь вечно!
Этими словами ей впору было урезонивать и саму себя, но было уже поздно. Рейфу она сказала неправду, потому что тоже провела бессонную ночь в сумасшедшей надежде, что либо он решится подняться к ней, либо она наберется смелости спуститься. Не случилось ни того, ни другого. Она еще ни в кого ни разу не влюблялась хотя и не переставала себе твердить, что если и полюбит, то человека надежного и заслуживающего доверия, на которого без всяких сомнений сможет во всем положиться. Хотя Рейфел Бэнкрофт и обладал гораздо большим, здравым смыслом, чем ее отец или брат, и был очень обаятелен, но надежность и доверие не были бы первыми словами, которые она произнесла бы, попроси ее кто-нибудь описать этого человека.
– Когда я вырасту, то отправлюсь путешествовать, – угрюмо сообщила Мэй, разрисовывая карандашом лист бумаги. – Рейф говорит, в лондонском зоопарке нет и четверти зверей, которых он видел в Африке, а я и в зоопарке ни разу не была! Фелисити посмотрела на младшую сестру:
– Если в лондонском зоопарке восемьдесят два зверя и они составляют четверть всех зверей, которых Рейф видел в Африке, сколько зверей видел Рейф?
Мэй в притворном отчаянии уронила голову на стол:
– Фелисити! Это нечестно!
– Так сколько? – рассмеялась Фелисити.
– Простите, мисс Харрингтон. Фелисити вздрогнула от неожиданности.
Лакей графа Дирхерста – во всяком случае, на нем была ливрея знакомых ей с детства цветов – стоял прямо на пороге кухни, и как он тут оказался, было совершенно непонятно, потому что Фелисити не слышала никаких шагов. Высокий мужчина, крепко сбитый, с торжественным выражением на лице – кажется, она раньше не встречала его у графа.
– Да? Да? – только и смогла она выдавить, ставя миску на стол и во все глаза разглядывая громадный букет из алых и белых роз, которые держал в руках слуга.
– Граф Дирхерст попросил меня доставить эти цветы вам, сударыня, – вежливо проговорил он низким голосом. – Вместе с наилучшими пожеланиями.
С этими словами он протянул букет Фелисити, и та не слишком уверенно приняла роскошное подношение.
– Пожалуйста, поблагодарите графа от моего имени, – попросила она слугу, машинально поднося цветы к лицу и вдыхая их аромат. – Они замечательные.
Слуга церемонно поклонился:
– Всего доброго, мисс Харрингтон… Мисс Мэй.
– Всего доброго.
Мэй встала из-за стола и подошла к сестре, чтобы рассмотреть букет поближе.
– Граф Резвунчик прислал тебе цветы? С чего бы это?
– Мэй, помолчи! Называть так графа Дирхерста недостойно.
– Его так Рейф называет, – надулась Мэй, сердито складывая на груди руки.
– Рейф может позволить себе дерзить, а мы этого себе позволить не можем!
– Ну ладно. Почему он прислал тебе цветы?
– Сейчас узнаем. – Фелисити вытащила из букета вложенную туда записку. – «Милейшая Фелисити, вы подобны розе среди шипов. С чувством искренней и величайшей любви, Дирхерст».
– Это он о чем? – сморщила носик Мэй. Фелисити взяла одну из их немногих уцелевших ваз.
– Он хочет на мне жениться.
Сколько бы Мэй ни фыркала, как бы Фелисити ни влекло к Рейфу, в любом случае благосклонность графа Дирхерста напрочь отметать не стоило. Джеймс Барлоу, несомненно, был умным и красивым, и даже если и бывал скучен, тем не менее являл собой прекрасный пример постоянства и надежности. И самое главное – кроме свадебного подарка в виде поместья Фортон-Холл, он мог обеспечить им с Мэй безопасное и уверенное будущее.
– Что она сказала? – Рейф выпрямился так стремительно, что с размаху стукнулся затылком о низко нависавшую балку перекрытия крыши конюшни. – Чертова задн… Проклятие! – поправился он.
Мэй рассмеялась.
– Я знала, что вам это не понравится. А потом она поставила букет в вазу прямо посредине стола в гостиной!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118