Там, в углу, который образовывали две стены, сидели три фигурки. Одну из них Филипп узнал сразу: это была Ровена, младшая сестра Питера. Она сидела на низеньком стульчике, положив подбородок на маленькие изящные руки; длинные черные косы падали ниже спины, а ее кроткие голубые глаза внимательно смотрели на Льювеллина. Рядом с ней сидел Ричард де Клер, положив на колени шлем Филиппа. У ног его стояла коробочка с жиром, но, как и Ровена, он, забыв обо всем, уставился на Льювеллина.
Старый вояка сидел в свободной позе, спиной облокотившись о парапет; на коленях у него лежали доспехи Филиппа, а в руке он держал тряпочку для полировки. Рукава его котта были закатаны по локоть, обнажая мускулистые руки, покрытые курчавыми черными волосами; на одной руке виднелась белая полоса застарелого шрама.
– Это тебя ранили сарацины, Льювеллин? – спросила Ровена, пальцем дотрагиваясь до белого рубца.
– Да, моя маленькая леди. При Арзуфе. Один из тех эмиров, в белых тюрбанах, а тюрбан весь в драгоценных камнях, ударил меня, пока я сражался с другим турком.
– Ты убил этого эмира, Льювеллин? – тут же спросил Ричард.
– Отсек ему голову одним ударом, господин Ричард. Вот так. – Большая, загорелая рука Льювеллина взвилась в воздух и, описав полный круг, пронеслась над головой Ричарда, слегка задев его рыжие вихры.
Филипп, не удержавшись, расхохотался и спрятался за парапет, чтобы его не заметили. Уж ему-то было наверняка известно, что Льювеллин вышел из Арзуфского сражения без единой царапины, а этот шрам он получил в таверне в Иерусалиме, когда подвыпивший сирийский солдат бросился на него с ножом. Сир Хьюго приказал своему арабскому медику перевязать длинную рану, а потом бросил Льювеллина в погреб на целую неделю, чтобы немного остудить ему голову.
– Рассказывай дальше про битву, Льювеллин, – попросила Ровена. – Как звали этого эмира?
– Хабиз Ялдак, моя маленькая леди. Мы ехали вместе с графом Раймондом Триполийским. Наш отряд должен был разведать обстановку, как я уже говорил. Мы спустились к реке, а наверху, на холме стояли тысячи турок. Давай, господин Ричард, продолжай чистить шлем! Твой хозяин вытряхнет из тебя душу, если найдет на нем утром хоть пятнышко ржавчины!
Ричард послушно шлепнул на верхушку шлема большой сгусток жира.
– Ну, давай продолжай, Льювеллин, – сказал он. – Что случилось дальше? Вам ведь несладко пришлось, верно?
– И вот мы туда приехали. Нашим командиром был сир Хьюго – отец его светлости. Его никогда ничто не смущало. Никогда ничего не боялся. Холодный, как стакан шербета, – вот какой он был, сир Хьюго.
– А что такое шербет? – прощебетала Ровена.
– Не задавай глупых вопросов, Ровена! – нетерпеливо оборвал ее Ричард. – Это такой напиток у иноверцев. Слушай, Льювеллин, а это вкусно?
– А теперь ты задаешь глупые вопросы, Ричард! – отплатила ему той же монетой Ровена.
– И совсем не глупые! Когда-нибудь я тоже отправлюсь в крестовый поход в Святую землю, и мне нужно об этом знать. Может быть, меня возьмут в плен сарацины, как сира Филиппа, и если мне предложат шербет, я могу подумать, что это яд, если не буду знать, каков на вкус этот напиток. Правда ли, Льювеллин, что сиру Филиппу поднес шербет сам Саладин после битвы при Хиттине?
– А какое это имеет отношение к рассказу? – воскликнула Ровена.
– Эй, вы, двое, – добродушно прикрикнул на них Льювеллин. Филипп мог поклясться, что слышит воркование в хриплом голосе старого вояки, сразу же превращающее его из отважного лучника просто в старого болвана.
– И вот, сзади нас текла река, – продолжал Льювеллин, натирая до блеска доспехи Филиппа. – Мы очень устали, и нам было очень жарко. До этого мы даже не знали, как жарко может быть в Святой земле. Солнце жжет, как огонь, да, да. Можно было, наверное, положить на скалу кусок сырого мяса, и оно бы поджарилось всего в несколько минут!
Он метнул быстрый взгляд на два изумленных детских личика, обращенных к нему, чтобы проверить, как они восприняли эту очевидную ложь. Кажется, они и впрямь поверили: их глаза широко раскрылись от удивления, и Ровена от удовольствия топнула маленькой ножкой в красном башмачке.
– Правда, так жарко, Льювеллин? – почти испуганно спросил Ричард.
– Конечно, господин Ричард. Стал бы я врать вам, а, отвечай, стал бы? Ты ведь собираешься сам в Святую землю? Вот и проверишь. А лучше спроси его светлость. Или нет, лучше не спрашивай, – поспешно добавил он. – Тогда он будет ругать меня за то, что я, вместо того, чтобы делать свою работу, разговариваю тут с вами. – И несколько секунд он, будто разозлившись на доспехи, яростно тер их тряпкой.
Филипп, прикрыв рукой рот, чтобы не рассмеяться, на цыпочках пошел прочь. Позади себя он продолжал слышать хриплый, воркующий голос:
– Ну а потом турки на нас напали. Сотни, тысячи… и мы…
Во внутреннем дворе замка Филипп нашел Жильбера, и они уселись на ступеньки, ведущие в смотровую башню.
– Я думал о твоем плане, Филипп, – сказал Жильбер. – У меня появилась одна идея.
Филипп быстро кивнул. Он был очень высокого мнения о здравомыслии Жильбера.
– Почему бы нам не применить отвлекающий маневр, Филипп? Я не думаю, что люди Кидвелли могут быть нам полезны при штурме, когда мы полезем на стены. У них все равно нет никакого вооружения, кроме шлемов. Но вот если бы сир Джеффри подвел их прямо к воротам и они бы там подняли шум – в темноте ведь все равно ничего не видно.
– Хорошая идея, – похвалил Филипп. – Дать им побольше труб и факелов и сказать сиру Джеффри, чтобы он погромче выкрикивал приказы. Пусть в замке думают, что с ним несколько сотен человек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101