Каамо взглянул на него ошалело: такое ему в голову еще не приходило – он сможет сам написать книгу?!Какие-то выкрики и громкое ржание послышались за деревьями. На поляну, где был разбит бивак, выехали несколько конных англичан в военной форме, в белых пробковых шлемах. Впереди, на статном вороном коне, сидел могучего вида мордастый сержант с лихими рыжими усами.Каамо вцепился в Питера, больно сжал ему руку.– Ты что?– Усатый… Это он, Питер, это он! – Толстые губы парня побледнели, он дрожал.– Здравствуйте, буры! – зычно выкрикнул сержант и, грузно соскочив с коня, направился к кострам. Солдаты за его спиной не выпускали из рук своих «ли» «Ли» – «ли-метфорд», марка английской боевой винтовки.

.– Англичане?! До чего изнахалились! – Ян встал и не торопясь, разыгрывая непринужденность, направился к фургону, где лежали ружья.Вдруг Мор вскочил и бросился к сержанту:– Чарльз! Какими ветрами?– Якоб? Здорово, дружище! Вот встреча…Они начали тискать друг друга в объятиях. Ян остановился озадаченный. К нему подошел Петр:– Каамо всего трясет. Он утверждает, что именно этот усач застрелил его отца.– Очень может быть, – пожал плечами Ян. – Ведь парнишка из западных бечуанов. Там англичане хозяева.– Как бы он не натворил чего-нибудь.– Все может быть. Надо, чтобы они сматывались отсюда. Идем, – Ян усмехнулся, – познакомимся.Мор представил их Чарльзу Марстону, своему старому приятелю по службе в Капской колонии. Марстон, самодовольный, грубоватый служака, встретил Яна и Петра насмешливо-холодновато. Как истый англичанин, он всех буров считал неотесанным, темным мужичьем. Ян внутри закипал.– Любопытно, Марстон, каким образом вы оказались на Олифант-ривер? Уж не турнули ли вас матабеле?– Сразу видно, Коуперс, что вы не нюхали английского пороха. Если уж наш «Юнион-Джек» Юнион-Джек – фамильярное «английский флаг».

водружен где-либо, там ему реять вечно. Это так же относится к бывшим землям матабеле, как и ко всяким другим.– Ну, на землях-то Трансвааля, положим, реет бурский флаг. – Рубцы шрама на лице Яна побелели. – Вот я и спрашиваю: отчего вы здесь и что вам надо?– Ого! – На всякий случай Марстон настороженно стрельнул глазами по сторонам. – Я вижу, вы не очень-то гостеприимны.Мор понял, что необходимо вмешаться.– Довольно, господа. Что вы петушитесь, Коуперс? Мистер Марстон просто был вынужден объехать опасные места: на реке Крокодиловой сейчас свирепствует чума. А вельд широк, всем хватит простора. И английскому солдату, и нам, и даже… Да, Чарльз, – вспомнил Мор, – ты же не знаешь: Питер Кофальоф, наш друг, из России.– Русский? – Марстон вытаращил глаза на Петра. – Интересно, интересно. Значит, русские целятся уже не на одну Индию, но и присматриваются к Африке?«На свой аршин», – вспомнил Петр поговорку, но «аршин» не переведешь, и Ковалев сказал:– Не у всех ведь такой непомерный аппетит, сержант.– Ну-ну!.. Двое из моих парней, – он кивнул в сторону солдат, – прибыли сюда с границ Афганистана. Видели они ваших малиновоштанников Малиновые замшевые шаровары и белые рубахи входили в форму «туркестанских» солдат русской армии.

. Надо рассказать им – пусть и здесь посмотрят на русского лазутчика. – Марстон захохотал.– Перестань, Чарльз, – уже недовольно сказал Мор. – Мистер Кофальоф прекрасный штейгер, и ему нет никакого дела до политики… Давайте-ка лучше раскупорим бутылку.Марстон сразу подобрел:– Виски никогда не вредит хорошему разговору.– Благодарю. – Ян поднялся. – Мне надо еще осмотреть волов.Петр тоже отказался от компании. Марстон и Мор, хотя и высказали сожаление, в душе, наверное, были только довольны.Лагерь притих. Лишь солдаты гоготали у своего костра: Мор на радостях тряхнул запасами виски. Негры сидели кучками, негромко переговаривались о чем-то. Нигде не было видно Каамо. И Чаки не было. Петр спросил у одного рабочего, у другого – они только разводили руками… Ого, и Мангваэло исчез куда-то, и Секе.Внимательно оглядывая все вокруг, Петр заметил след в траве. Он вел к густым зарослям в стороне от лагеря и упирался в донгу – неглубокий овраг, поросший высокой травой. Нередко донги служат укрытием для львов. На этот раз там скрывались не львы – четыре заговорщика.Они умолкли, как только услышали приближающиеся шаги. Петр оглядел их возбужденные лица, присел рядом, принялся набивать трубку. Негры переглядывались. Мохнатые москиты тучкой висели над ними.– Я все равно убью его, – не выдержав, сказал Каамо. – Я забью его горло землей.И тогда заговорили все разом.– Твоя правда! Смерть! – Чака даже вскочил.– Ты пошлешь их пули в наши головы, – сказал старый Секе.– Если убивать, надо сразу уходить, – вставил Мангваэло.Значит, они очень доверяли Петру. Ведь речь шла о белом. Они брали Петра в сообщники. Он нахмурился. Теперь ответственность за жизнь Марстона – да и не только за одну его! – лежала и на нем. Петр поднял голову – четыре пары глаз выжидающе смотрели на него.– Нет, Каамо, – решительно сказал Петр. – Я не позволю тебе этого. Я хочу, чтобы ты жил.– Я и буду жить, Питер. Умрет усатый. Я подкрадусь к нему незаметно. Мангваэло даст мне стрелы с ядом. Дух моего отца будет радоваться. Я должен это сделать, Питер.– Нет. Не сейчас. Сначала стань мужчиной. И мсти открыто, а не тайком. Тайком – это просто убийство, твой враг даже не будет знать, кто поразил его. Верно?– Он говорит правильно, – кивнул Секе.– Он мой брат, и я не могу назвать его трусом, – сказал Чака. – Открытый бой – это хорошо. Это для воина. Чака пойдет на открытый бой.Теперь вскочил Каамо:– Но он не твой враг, а мой!Секе покачал седеющей головой:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107