Англичане ничего не слышали. Может, так и обойдется все потихоньку?.. Мрак редел, растворяясь в белесом тумане… Что-то скрипнуло вдруг. Дверь сарая?Распахнулась дверь дома. Молоденький капитан с заспанным лицом перешагнул порог. Следом вышли сержант и два солдата. Видно, он весьма старателен, это юный офицер, коли решил, несмотря на такой славный для сна час, присутствовать на смене часовых.Выхватив веблей, Петр прыгнул к капитану и, направив дуло в его грудь, негромко скомандовал солдатам:– Бросайте винтовки! Ну-ну, быстро. Вы окружены, капитан, сопротивление бессмысленно. Садитесь. Все садитесь.– Что… это… значит? – выдавил из себя Генри Гловер, медленно и неуклюже опускаясь на траву.– Это значит, что война, – весело усмехнулся Петр и тут же прихмурился. – Это значит, что вы на африканской земле, а не у себя дома.В молочной полумгле мелькали, как смутные тени, темные фигуры людей: пленники покидали сарай. Заржали лошади у коновязи: Каамо орудовал уже там. В одной из палаток заворочался кто-то; из-за полога высунулось усатое лицо, раскрылся рот.– Тревога!Капитан ерзнул.– Спокойно! – чуть повысил голос Петр. – Скомандуйте им: сидеть на месте, к оружию не прикасаться.– Да… но… Вы слишком многого хотите. Все же я офицер ее величества!Сейчас из палаток, из домов начнут выскакивать солдаты. Петр чуть качнул ствол револьвера:– Я не буду повторять.– Эй! – слабым голосом крикнул Гловер. – Не стрелять! Мы окружены. Из палаток не выходить.Да, он был старателен, этот юный капитан.К Петру, рослый и легкий, подбежал Каамо, шепнул:– Все готово, Питер.– Хорошо… Слушайте, буры! – закричал Петр. – Антонис Мемлинг, Якоб Вольф, Альберт Виккель, Пит Диппенбек… – Он перечислил всех своих бойцов до единого. – На коней! Остальным снять засаду через полчаса. – Потом повернулся к капитану: – Полчаса не трогаться с места – или вас прошьют пулями с трех сторон. Всего хорошего! – Совсем по-джентльменски приподняв шляпу, он неторопливо двинулся к лесу, довольный, как мальчишка.Чака, полураздетый, в кровоподтеках, бросился к нему, стиснул жарко; на глазах у него были слезы.– Ну-ну, все хорошо, Чака, все хорошо, – пробормотал Петр. – Давай на коня… Вперед, ребята, я буду в арьергарде.Зулусы сидели на английских конях по двое. Кому не хватило лошадей, бежали обочь.Вставало солнце…Оно и подвело. А впрочем, что уж там валить на солнце? Подвело-то собственное легкомыслие. У капитана на ферме была с войсками гелиографная связь: у Тугелы Петра с товарищами перехватила английская застава.Англичане раз в пять превосходили их числом и заранее заняли укрытия у переправы. Они встретили буров дружным огнем. Те сразу же отпрянули в лес.– Антонис, забирай с собой четырех человек, заходи к англичанам с фланга. А мы встретим их здесь. – Петр разгорячился, сейчас ему хотелось боя. – Мбулу, бери всех негров, двигайтесь вверх по течению, там дальше переправитесь на левый берег.Мбулу было совсем плохо. С обеих сторон его коня бежали зулусы, поддерживая товарища в седле.Чака молча лег рядом с Петром. Тот повернулся сердитый:– Это зачем? У тебя же не из чего стрелять.– Я оставайся рядом с братом. Пусть англичане приди сюда – я буду душить их руками.– Догоняй Мбулу.– Я оставайся рядом! – яростно повторил Чака, ноздри его трепетали.Англичане перебежками двинулись вперед, к лесу. Этого и надо было бурам. Их первые же выстрелы отправили на тот свет сразу несколько солдат.Но, видно, офицер, руководивший боем, был не дурак. Английские стрелки, оставшиеся за укрытиями, приметили, откуда бьет противник, и по деревьям защелкали пули. Затарахтел пулемет.Буры отстреливались хладнокровно и метко.Чака дрожал.– Каамо! – крикнул он. – Давай мне твоя винтовка.– Разве я плохо стреляю? – невозмутимо откликнулся парень, не отрывая глаз от прицела.– Ты стреляй хорошо, я лучше. Мне очень надо стреляй.Буры Антониса открыли огонь с фланга. Вдруг Чака вскочил и кинулся к Каамо. Он упал рядом с ним.– Что, очень хочется бить англичан? – спросил Каамо. – Ну возьми, постреляй.Чака молчал, только хрипел. Каамо повернулся к нему. Из пробитой у ключицы груди зулуса хлестала кровь.– Питер! Чаку… Чака… – Слов не было. Нервы у парня не выдержали: может, вспомнил, как булькала и пузырилась кровь часового сегодня у сарая под его, Каамо, ножом.Петр подполз проворно, рванул рубаху (бинты были в переметных сумах), перевязал Чаку.– Оттащи его подальше и – на коня… Ну!.. Ребята, дадим-ка еще огня по англичашкам, чтобы и высунуться не смели!..Негров Петр с товарищами догнал через несколько миль, у верхней переправы. Тугела мчалась здесь веселая и бесшабашная в лесистых крутых берегах. Переправились через нее спокойно.На левом берегу зулусы сняли Чаку с коня Каамо и понесли на руках. Лицо его посерело, толстые губы стали шершавыми, глаза мутились. Он что-то горячечно шептал, иногда дико вскрикивая. Петр велел Каамо скакать к доктору Давыдову, чтобы тот немедля выехал навстречу.– Пулей, Каамо!..Иван Николаевич оперировал Чаку на маленькой лесной поляне. Зулусы стояли вокруг плотной безмолвной стенкой. Давыдов, орудуя скальпелем, сопел и тихо, сквозь зубы ругался. Вдруг Чака спокойно и внятно позвал:– Питер?– Я здесь, брат.– A-a… Ты живой. Хорошо.– Что-нибудь нужно, Чака?Иван Николаевич рассердился:– А ну, в сторонку, Петр Никитич! Еще успеете наговориться со своим приятелем, успеете!Лучше было действительно отойти – Давыдов в работе крут. Один из зулусов на ломаном английском спросил у Петра шепотом, что сказал ему доктор.– Он сказал, все в порядке, Чака будет жить…
3
Лука Мейер, скорчившись в окопчике, попыхивал трубкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107