Нынче наши тоже на своей территории. А если принять ваш план, то трансваальских буров надо вести на чужие им земли Оранжевой республики, не так ли?– Да, и туда.– А туда они за нами не пойдут. От своей земли, от своих ферм? Не-ет. Крепость бура – его дом.– Но позвольте, Бота, ведь дрались же трансваальцы, и отлично, на территории Наталя.– О, то был период наших успехов.– Почему же не повторить его?– Это легко лишь сказать, мой дорогой. Соотношение сил изменилось. У нас сейчас, наверное, не более двадцати тысяч бойцов, тогда как в английской армии около двухсот тысяч.– Однако вы сами нашли предлагаемый мной план стратегически неплохим и сообразным с тактикой буров.– От этого мнения я не откажусь. Но, зная буров, не откажусь и от своих возражений.Теперь по комнате прошелся Петр.– Не пойму, как можно держаться за собственный дом, зная, что он все равно погибнет, когда есть план спасти и дом, и все отечество?– Увы, такова бурская психология, – уж совсем спокойно, чуть свысока и поучающе сказал командующий, садясь в кресло возле письменного стола.– Психология собственника-мещанина! – резко бросил Петр.Бота улыбнулся, принимая вызов:– Ничего не попишешь, психология эта живет со дней сотворения мира и будет жить вечно, ибо собственничество неистребимо. Оно естественно для человека не менее, чем желание есть и пить.– Оно-то и погубит бурские республики.– Вы полагаете? – Бота не таил насмешки.– Уверен. Республики уже, по сути, действуют порознь, а это только на руку противнику. Но этого мало. Только из-за собственничества и неверного отношения к чернокожим буры не могут поднять на борьбу с англичанами негров, так как попросту боятся их глухой и справедливой вражды. И, наверное, из-за этого же алчного собственничества бурам в конце концов будет выгоднее как-то договориться с англичанами, чтобы совместно эксплуатировать богатства почвы и недр этой страны.Это было, пожалуй, чересчур: последняя тирада Петра чуть не вывела Бота из себя. Однако он сдержался, лишь сказал, не скрывая сарказма:– Послушать вас, так буров спасли бы лишь социалистические утопии Кампанеллы, Фурье, Сен-Симона.Петр метнул в него быстрый насмешливый взгляд:– Перечисление это делает честь вашей образованности, но не проницательности.Бота поклонился с изысканной театральной вежливостью, пальцы нервно помяли бородку. Съязвил, намекая, видимо, на национальность Ковалева.– Ах, я забыл… Вашему характеру и мировоззрению, наверное, ближе идеи Бакунина или…– Мне ближе, – спокойно перебил его Петр, – идеи Маркса и Энгельса. Но, к сожалению, бурская почва для их культивирования еще не созрела.Тут в Бота произошел нежданный перелом. Может быть, поводом к тому послужили полузнакомые имена: о сочинениях Маркса он лишь мельком слышал от кого-то. Попытка вспомнить, что же именно он слышал, тотчас натолкнула его на мысль о том, что в споре он зашел слишком далеко. Далеко и по существу, и по теме, и по накалу спора. Это было совсем ни к чему, тем более что чувствовалось: Ковалев в предмете разговора подготовлен лучше.– Любопытно, как устроен человеческий разум, – после небольшой паузы, изображая самую дружественную улыбку, сказал Бота с задумчивой задушевностью. – Только что мы говорили о вещах чисто военных, и вдруг – скачок не хуже блошиного – речь идет о социологических трудах философов. Пропасть, а одолели ее – и не приметили как.– Пропасти тут никакой нет, – буркнул Петр, не то что остывая, но тоже соображая, что спор получается зряшный: все равно каждый останется при своем.Очень кстати – а может, и наоборот, некстати, – в комнату вошла Анни, жена Бота:– Луи, я думаю, уже время… О, господин Кофальоф! Здравствуйте! Я надеюсь, вы отужинаете с нами?– Благодарю, мефрау. К сожалению, я занят. И позвольте мне откланяться, – он скосил глаза на Бота, – если коммандант-генералу я не нужен более.– Что ж, мы как будто бы обсудили все аспекты проблемы, – сказал Бота, подходя к Петру. – Жаль, конечно, – он развел руками, словно хотел сказать: «Мне было бы приятнее, если б мы договорились с вами», – а то бы действительно поужинали?– Увы, нет, – с чуть заметной усмешечкой молвил Петр и раскланялся.Он вышел, Анни Бота рассеянно глянула вслед:– Приятный человек.– Да… Только все же несколько странный. Может, они все такие – русские?
2
Они не думали заезжать в Витбанк, хотя он был уже на виду, а предполагали заночевать в вельде, но грянула гроза. Молнии совсем ошалели, небо корчилось в электрических судорогах, кони дичали и храпели. Сильнейший ливень длился с полчаса, и ладно, если бы на том дело закончилось, но ливень перешел в размеренный и довольно сильный дождь; он шел и шел, вовсе не желая прекращаться.– Двинем-ка к дяде Полю, – сказал Ян и, заметив удивленный взгляд Петра, улыбнулся: – Не думай, что я приглашаю тебя к президенту. Дядя Поль – это хозяин кабачка, тут недалеко, на окраине Витбанка. Подкрепимся у него, обсушимся, а там будет видно.– Двинем так двинем, – согласился Петр.Они возвращались от Христиана Бота.На следующий день после разговора с Петром главнокомандующий пригласил его и попросил выехать к своему брату, чтобы информировать того о положении дел и, главное, передать указание о передислокации войск на случай дальнейшего наступления англичан; по ряду признаков оно было не за горами. Обойтись посыльным с письмом, даже самым подробным, не представлялось возможным – нужно было предварительно ознакомиться с состоянием дел у самого Христиана.– Я надеюсь, вы будете ему добрым советчиком, – сказал главнокомандующий и изложил свое мнение по поводу предстоящих операций.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107