Альфред, задыхаясь, тяжело дыша, силился высвободиться… и тут позади них раздался дикий треск, захлюпало и зашлепало, загрохотали ведра. Это синусоидное кресло Претца торжественно и неторопливо рухнуло под тяжестью сидящего в нем человека. Уилл смотрел на товарища, лежащего среди кошмарных обломков, на его огромные, белые, все еще слегка подрагивающие ступни – и понимал, что теперь ни воздержание, ни последовательный курс биологической жизни, ни кошмары здорового питания не воскресят Хомера Претца.
* * *
В день перед Рождеством уже в половине первого небо заволокло мрачными серыми тучами. Кое-как одетый и так и не переставший дрожать Уилл Лайтбоди торопливо шагал по Вашингтон-авеню – второй раз за одну неделю. Но сейчас его влекли вперед не мысли о рождественских подарках. Элеонора уехала кататься на коньках (во всяком случае, ему так было сказано), Айрин болела. Уилл смотрел себе под ноги и ни о чем не думал, совсем ни о чем.
Дойдя до пересечения Вашингтон-авеню и Чемпион, он свернул, не поднимая головы, и очутился прямо перед «Красной луковицей». «Надоели отруби и пророщенные семена?» – вопрошала надпись. Да, надоели. Смертельно надоели. Дверь в заведение была гостеприимно распахнута, а запах, доносящийся изнутри, казался райской амброзией. Уилла усадили за столик у окна, на клетчатой скатерти стояла оплывшая свеча. Официант склонился над вновь прибывшим в ожидании заказа.
– Виски, – произнес Лайтбоди, с удивлением прислушиваясь к собственному голосу. – Двойную порцию.
И потом пива.
– Слушаюсь, сэр, – отозвался официант. – Двойное виски и пиво. Предпочитаете какой-нибудь сорт?
Уилл помотал головой.
– Да, сэр. Понимаю. Закусить не желаете?
– Закусить? – повторил Лайтбоди, словно никогда не слышал этого слова раньше. Он огляделся в мерцающем полумраке, заметил ярко пылавший очаг, рождественские веточки омелы и пихты на стенах, разгоряченные выпивкой лица. И наконец ответил: – Гамбургер.
– Гамбургер, – эхом откликнулся официант, чиркнув что-то в блокноте. – Как приготовить?
– Что, простите? – спросил Лайтбоди.
– Как прикажете приготовить?
Уилл молчал, официант нависал над ним – пушистые усы, густые брови, сосредоточенный взгляд чуть пьяных глаз.
– Ну, не знаю, – протянул Уилл, неопределенно махнув рукой. – Думаю, с кровью. Или нет, не просто с кровью – сырой внутри.
Глава четвертая
Игра в рекламу
Когда Чарли Оссининг добрался до «Красной луковицы», уже стемнело. Незадолго до этого он два часа кряду пил горячий ромовый пунш на вечеринке, куда Бендер пригласил бумажного фабриканта Стеллрехта, каких-то бизнесменов и поставщиков зерна, кое-кого из журналистов, а также нескольких представителей местной аристократии («Потенциальные инвесторы, Чарли, они – потенциальные инвесторы», – не уставал повторять Бендер); так что настроение у Оссининга было замечательное: бодрое, жизнерадостное, оптимистичное. Для вечеринки Бендер снял помещение бара, где развесил по стенам плакаты «Иде-пи Келлога – Идеальная пища!» и «Новейшее здоровое питание от Келлога!», которые в «Таверне Поста» казались дерзкими и даже опасными, но толпа гостей все внимание обратила на мясные фрикадельки на палочке да на крекеры с маринованной селедкой, которые пожирала в огромных количествах. Чарли пожимал руки, пил стаканами пунш и рассказывал про компанию «Иде-пи» – так долго, что и сам под конец снова в нее поверил.
– Реклама! – разглагольствовал сегодня утром Бендер, наблюдая вместе с Чарли за тем, как бармен развешивает кричащие красно-белые плакаты. – Невозможно продать товар без рекламы!
Чарли напомнил ему, что товара у них пока не имеется. Бендера это ничуточки не смутило.
– Будет спрос, Чарли, будет и товар. Это прописная истина.
Прошло полтора месяца с тех пор, как Оссининг прибыл в Бэттл-Крик с чеком миссис Хукстраттен, а партнеры ни на шаг не приблизились к цели. Оба Келлога дали им от ворот поворот. Уилл Келлог даже не пустил их на порог своей фабрики и в тот же день натравил на них своих адвокатов – теперь на территорию предприятия попасть было невозможно. Хотя местечко казалось вполне подходящим. Такие же обжитые крысами развалины, как бывшая «Мальта-вита», можно было снять, купить, обменять – однако Чарли как-то не очень представлял себе, как тут оборудовать производство. А с тех пор, как к ним присоединился Джордж, Бендер вообще потерял к фабрике всякий интерес.
– Ах, Чарли, – восклицал он, помахивая чертежами и выкладками, – мы построим себе чудненькую чистенькую фабрику, новехонькую от фундамента до крыши. Провались они пропадом, эти чертовы развалины! На что они нам? С нами теперь Джордж Келлог!
Хотя Чарли не противоречил, он никак не мог взять в толк – что в этом такого уж замечательного? Пока наличие в их компании Джорджа Келлога только вызвало лютую ненависть у собратьев по выпуску готовых завтраков да спровоцировало пару судебных исков по правомочности использования торговой марки, а это неизбежно повлекло за собой расходы – чтобы покрыть судебные издержки, снова пришлось тратить и без того оскудевший капитал миссис Хукстраттен (все нормально, бодро заявлял Бендер, обычное дело – бизнес стоит денег). Что же до самого Джорджа Келлога, то, хотя Оссининг снял для него у миссис Эйвиндсдоттер освободившуюся комнату, его словно и не существовало, а иногда не было даже сведений о его местонахождении. Кровать стояла нетронутой, купленная компаньонами одежда валялась по всей комнате, а ее мертвецки пьяный хозяин валялся где-нибудь на улице возле винного магазина или дрых на койке в тюрьме Маршалла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169