Она откровенно призналась, что сидит без гроша, и согласилась взять у него взаймы. Андрей заметно обрадовался. Галя стала рассказывать о себе, внимательно вглядываясь в него и пытаясь понять – изменилось ли что-нибудь в его отношении к ней?
Андрей молчал, сидел как-то особенно тяжело и устало, положив ногу на ногу и сцепив руки на коленях. Он смотрел на нее, но взгляда его она не видела – свет лампы причудливо отражался в стеклах его очков, затеняя глаза.
Испытывая все более возрастающее беспокойство, Галя вдруг заговорила о том, что вряд ли их встречи приведут к чему-нибудь хорошему – оба они не из тех, кто способен удовлетвориться легким флиртом, и оба слишком разные люди, чтобы сойтись по-настоящему.
– К тому же я старше тебя на пять лет, – добавила она, выжидающе глядя на него.
Андрей промолчал, и Галя продолжала говорить что-то еще.
И тут он прервал ее:
– Может быть, все это и верно, но... – он помедлил, – я люблю тебя...
– Я тоже, – сказала она, отводя глаза. И добавила: – Только не надо меня спрашивать ни о чем. И не надо настаивать...
Ночью, обхватив руками подушку, Галя беззвучно плакала и молила кого-то: «Сделай так, чтобы я полюбила его! Помоги мне... Я не хочу ему лгать, но и не хочу расставаться с ним. Ведь мне хорошо с ним, и мы нужны друг другу. Сделай так, чтобы я полюбила его!»
И, вспомнив сейчас о том, как она плакала тогда, Галя упала ничком и зарыдала в подушку. Она боялась, что закричит, и вцепилась зубами во влажную от слез наволочку. Ей было так больно, что теперь она молила, чтоб кто-нибудь избавил ее от любви к Андрею. И все-таки она знала, что не хочет этого и никогда не захочет – ведь эта любовь была самым большим и самым настоящим в ее жизни.
6
– Добрый день, доктор, – сказал я.
– Добрый день, больной, – она улыбнулась.
Она всегда улыбается, когда разговаривает с больными. Она красивая, и у нее очень красивые руки, и я люблю смотреть, как они двигаются.
– Ну, как дела? – спросила она.
– Какие дела?
– А-а... – Она опять улыбается. – Начинается.
– Что начинается?
Я прикидываюсь удивленным.
– Ладно, ладно... Голова болит?
– Нет.
– Врете, а? – Она прищурилась.
– Не очень.
– Может, стоит еще недельку полежать?
– Доктор, но мы же договорились...
Я весь – воплощение укора и обиды. Я и в мыслях не могу допустить, что кто-то может не сдержать своего слова.
– Так-то оно так, – нерешительно сказала она, и я не на шутку встревожился, – но все-таки...
– И все-таки?..
– Хорошо, – окончательно сдается она. – Я уже почти все приготовила для вас. Отпуск вам дадут, постарайтесь как следует отдохнуть и непременно поезжайте в санаторий, лучше всего куда-нибудь на юг. Будем надеяться, что это кончится.
– Угу...
– Вы что, не верите?
– Да нет, почему же. Я всегда готов верить добрым предсказаниям. Впрочем, и недобрым тоже.
– Ну, а о том, что вам следует уйти с физфака, вы и сами знаете.
– Разумеется.
– Подумайте об этом.
– Конечно.
Она пристально посмотрела на меня и вздохнула.
– И все-таки не уйдете?
– Вы угадали. – Я улыбнулся как можно спокойнее.
– Тогда запомните, – сказала она. – Осторожность и умеренность. А так как вы очень ненадежный товарищ, то еще раз – осторожность и умеренность. Что вы собираетесь делать?
– Поеду на юг, буду купаться в море и ловить рыбу.
Она встревожилась:
– Только, ради бога, никаких купаний!
– Значит, юг отпадает. Какой смысл ехать на море, если в нем нельзя купаться?
– Слушай, Шелестин, – когда она сердится, она начинает говорить мне «ты», – брось ты эти шуточки!
– Ну, какие же это шуточки?
– Не делай вида, что тебе на все наплевать.
Я поправил очки и уселся поудобнее.
– Ну, не надо сердиться, Ольга Дмитриевна. Вы же не хотите, чтобы я состроил кислую мину и начал жаловаться, что у меня нет денег, что я не могу поехать в санаторий и что мне вообще некуда ехать...
– Но можно же достать бесплатную путевку?
– Так ее же просить надо! Она стукнула по столу:
– Ох, и тип ты, Шелестин! Бить тебя некому. Не я твоя жена, я бы показала тебе...
– Это еще можно исправить.
Она рассмеялась.
– Нет, с тобой просто невозможно разговаривать... Но все-таки давай немного посерьезнее. Неужели тебе никто не может помочь? Родственники какие-нибудь есть у тебя?
– Наверно...
– Что значит «наверно»? Есть или нет?
– По предварительным подсчетам, у меня должно быть с полдюжины теток и штук тридцать кузенов и кузин.
– Ну?
– Но я не знаю не только их адресов, но даже имен.
– А брат?
– Какой брат?
– Ты же как-то говорил, что у тебя есть брат.
– А-а... Так это же бандит с большой дороги.
– Что за мистика?
Она выжидающе смотрела на меня, но я промолчал. Не мог же я, в самом деле, рассказывать ей все.
– Ну, а если у меня пока возьмешь? – нерешительно сказала она. – Разумеется, в долг?
– У женщины? – с ужасом воскликнул я.
Она со злостью хлопнула книгой по столу.
– Господи, до чего ты глуп! Тоже мне сильная, свободная личность! Набит предрассудками по уши! У женщины! – передразнила она и подала мне бумаги. – Забирай свои справки – и скатертью дорога! И не попадайся мне больше!
Она сердито глядела на меня. Я улыбнулся.
– Благодарю.
– Он еще и смеется! – возмутилась она.
– О нет, нет. – Я сразу стал серьезным. – Вы чудесная докторша и хороший человек, и я благодарен вам за все. И это уже совершенно серьезно.
– Знаю. – Она мягко улыбнулась. – И уж заодно позволь сказать, что мне будет жаль, если мы больше не увидимся. И тоже совершенно серьезно. Хотя сюда попадать все-таки не надо. И помни, что я говорила тебе.
– Да...
– Желаю удачи!
Я простился и вышел.
7
Сначала показалась его борода, потом сверкнули очки, и, наконец, сам Шелестин появился на пороге.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65