А теперь проверяет свои навыки на нем.
– Фернандо, ты должен понять…
– Я ничего не должен! – вырвалось у него. На мгновение в его глазах вспыхнул гнев, но уже через секунду все прошло и в его взгляде не осталось ничего, кроме холодного безразличия. – Перестань говорить о прошлом, – произнес он уже спокойно. – К тому, о чем мы собирались поговорить, это не имеет ни малейшего отношения.
– Как же так? Это имеет прямое отношение…
– Я же сказал: хватит!
– Но та ночь, пойми…
– Это ты пойми! – прогремел Фернандо. – Если ты и дальше будешь напоминать мне о той ночи… о других ночах, о которых я могу только догадываться, я уйду. Ты этого хочешь?
– Нет, нет, ради Бога! – Она произнесла эти слова едва слышно.
– Если же ты хочешь, – продолжал он, как будто ничего не слышал, – чтобы я остался, тогда не вздумай напоминать мне отвратительные подробности того, что произошло той ночью. Пусть воспоминания улягутся сами собой. Иначе я не смогу снова принять тебя, не смогу переступить через свою гордость…
А сможет ли он забыть о той ужасной ночи, которая привела к их разрыву? Сможет ли выбросить из головы унижение, которое испытал, узнав о ее измене. Измене, которой никогда не было.
– Ты правда сможешь забыть о том… том… – Бенедикт в смущении умолкла.
Фернандо по привычке исподлобья взглянул на нее.
– Придется, – просто ответил он.
– Не поняла, – Бенедикт действительно пребывала в недоумении, – что ты сказал?
Но он уже решил оставить эту тему.
– Я сказал, что согласен выпить кофе.
Итак, он решил не пускаться в дальнейшие объяснения. Ну что ж, придется удовлетвориться тем, что уже сказано.
– Я включила отопление, – сказала Бенедикт. – Сейчас здесь станет поуютнее. Если хочешь, сними пиджак.
Он кивнул. Его пиджак, изготовленный из тончайшей шерсти, был почти невесомым. От него исходил едва заметный аромат дорогого одеколона. Мягкий и неуловимый, как сам Фернандо, подумала Бенедикт, вешая пиджак на плечики.
– Чувствуешь, уже теплеет! – Она взглянула на него и тут же пожалела об этом. Ибо впервые с момента их сегодняшней встречи она смогла разглядеть его при нормальном освещении. Ее глазам предстали курчавые черные волосы, блестящие темно-карие глаза, гладкая смуглая кожа, мужественный подбородок и чувственный рот… Боже, Фернандо, казалось, даже не представляет, какое впечатление производит на женщин.
– Что такое?
Бенедикт заставила себя оторвать взгляд от его лица и, в смущении опустив голову, проговорила:
– Я… приготовлю кофе.
Фернандо встал с хлипкого диванчика и проследовал за ней на кухню, едва не задевая стены коридора широкими плечами. Бенедикт насыпала кофе в кофемолку и принялась крутить ручку, наполнив комнату щекочущим нос ароматом.
– Почему бы тебе не воспользоваться кофеваркой? – спросил он.
– Кофеварка для меня – непозволительная роскошь. Лучше объясни, с чем связано твое столь неожиданное решение.
– Почему же неожиданное?.. Бене! Берегись! – Не успела она опомниться, как Фернандо прижал ее к себе и одним порывистым движением сорвал с нее шелковый платок, завязанный оригинальным узлом на груди.
Бенедикт снова почувствовала пьянящий аромат одеколона, ощутила прикосновение к его мускулистой груди и замерла, наслаждаясь каждой секундой неожиданно вернувшегося к ней счастья. Она и не думала, что ей так захочется прижаться к нему, почувствовать его мощное тело, ища покровительства и защиты в его объятиях.
– Фернандо, – едва слышно проговорила она, – что ты делаешь?
Он высвободил руку и указал ей на платок, валявшийся на полу. Да, платку не повезло! Бенедикт и пискнуть не успела, как он сорвал его. Наверняка порвал нежную шелковую ткань. Однако Фернандо указывал на уголок платка. Что там такое? Боже, он обуглился!
Господи, она так увлеклась кофемолкой, что совсем позабыла про осторожность. Еще мгновение, и платок превратился бы в пылающий обруч. Лишь в страшном сне может присниться, какие ожоги она бы получила, не будь у Фернандо такая быстрая реакция.
А тот уже пожалел, что действовал по велению импульса. За ту сотую долю секунды, которая понадобилась ему, чтобы заметить, как загорелся уголок платка, принять решение и выполнить его, Фернандо, разумеется, не успел прикинуть все последствия своего поступка. Да, он, возможно, спас ей жизнь. Впрочем, если бы она смотрела не на него, а стояла лицом к плите, ничего такого не произошло бы.
Нет, ему не следовало прижимать ее к себе. Достаточно было вновь увидеть ее лицо совсем рядом, ощутить ее длинные шелковистые волосы, словно струящиеся у него между пальцев, почувствовать ее дыхание, как он почувствовал, что снова погружается в пучину страсти, из которой едва выпутался несколько месяцев назад.
Его охватило желание, которому он был не в силах сопротивляться, его тело напряглось, он опустил голову и увидел ее губы. Лицо Бенедикт будто плыло к нему в возникшем откуда-то тумане, ее губы трепетали, предвкушая поцелуй, и…
И тут послышался грохот. Злополучная кофемолка не удержалась на краю разделочного стола и с размаху полетела на пол, подняв облако кофейной пыли.
Фернандо, будто очнувшись от сна, оттолкнул от себя Бенедикт и, проклиная себя, ее, кофемолку, все на свете, бросился к окну.
– Фернандо… – прошептала она.
Но было поздно. Момент любви ушел.
Однако того, что произошло, было достаточно. Эти несколько секунд раскрыли ей правду, правду, которую – она это знала – Фернандо предпочел бы похоронить в одном из самых глубоких тайников своей души. О, он дорого бы заплатил, лишь бы не было этих упоительных секунд, когда они стояли, прижавшись друг к другу, и ждали поцелуя, как когда-то, два года назад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44