Он оставил его в «хаммере».
Его внутреннее чувство подсказывало ему, что то, что он купил в аптеке, не понадобится. Он пнул камешек и смотрел, как он скачет по щебеночно-асфальтовой стоянке. На всякий случай, если она вдруг переставила машину от входа в мотель, Джейк обошел мотель сбоку.
Он увидел множество легковушек и несколько пикапов.
«Хаммера» не было.
Он прислонился к фонарному столбу. Значит, она уехала. И самое смешное, понравилась Джейку еще больше, оттого что бросила его здесь.
Он вернулся в офис мотеля, медленно, оглядываясь на случай, если ошибся насчет ее исчезновения. В вестибюле он сказал портье:
– Сделайте номер на одного. Мою… э-э… лучшую половину… вызвали по делам.
Она внимательно посмотрела на него и потом подняла лист бумаги и подала ему:
– Тогда пятьдесят девять девяносто девять, и, пожалуйста, распишитесь. Наличные или кредитная карточка?
Он вытащил из бумажника кредитку. Он мог бы вычислить, как добраться до гостиницы, где оставил свою сумку. Но одинокая ночь в «Хайвей экспресс» казалась вполне подходящей для завершения приключений этого вечера. Он скорее предпочел бы остаться наедине со своими мыслями о том, что могло бы произойти дальше, чем возвращаться в уютную гостиницу, смотреть, как отец застенчивым взглядом смотрит на милую, но стареющую мисс Марту.
Он поставил свою подпись, заплатил за комнату и, следуя указаниям служащего, пошел по коридору. Дверь в номер оказалась рядом с льдогенератором и автоматами с содовой и конфетами, но, поскольку Джейк, похоже, был единственным постояльцем, он решил, что это не будет причиной шума. В определенные моменты своей жизни он мог спать где угодно и в любых условиях. Но в последнее время, и особенно этой ночью, когда его разум был полонен Золушкой Смит-Джонс, а тело все еще болело от того, на что намекал каждый ее поцелуй, он знал, что не сможет заснуть. Он пролежит без сна всю ночь и встретит лучи утреннего света, пробившиеся сквозь полосатую бежево-зеленую занавеску над оконным кондиционером.
Он прошелся по комнате, потом сел на кровать. Матрас не поддался ни на миллиметр. Эта кровать, наверное, была сделана для Флинстоунов. Он вытянул ноги перед собой и посмотрел на мыски своих кожаных сапог. Они были его лучшие, ручной работы, сделанные специально по его ноге. Он заплатил за них бешеные деньги.
В данный момент он отдал бы эти сапоги и многое другое, чтобы узнать, куда поехала женщина на «хаммере».
Джейк откинулся назад, потом снова сел и снял куртку. Пачка презервативов зашуршала, и он вытащил их, нащупав край фольги. Он посмотрел на слова, написанные на лицевой стороне. Он снова упал на постель, закинув ноги на блестящее зеленое с бежевым покрывало. Он был еще таким ребенком, когда купил свои первые презервативы.
Конечно, тогда они их так не называли. В раздевалках пользовались термином «резинки», хотя Джейк был почти уверен, что никто из ребят в школе Дулитл не знал, о чем они говорят.
И не то чтобы он сам что-то знал. Но его отец в свои появления в подростковой жизни Джейка кое-что вбил ему в голову. И помимо всего прочего, объяснил, что если он решит заняться сексом, то должен использовать защиту.
Отец не смотрел на него, когда завел этот разговор. Он, скорее, был сосредоточен на пятнышке на стене за спиной Джейка. Он говорил размеренно, как будто читая лекцию, которую Джейк должен был записывать.
Но у Джейка не было желания схватить ручку. Он слушал все, что говорил отец, но никак не мог представить, что существует девушка, с которой ему захочется, ну… сделать ЭТО.
Но это было, до того, как его мать подкинула его какой-то дальней родственнице в Дулитле и одноклассники вызвали его на спор, что он сделает это с Харриет Роджерс.
Очень, очень давно, Джейк вздохнул и сел. Кинул упаковку на тумбочку, у кровати.
Сегодня они ему не понадобятся. Он сбросил свои дорогие сапоги и поставил их рядом с низким сундуком, на котором стоял телевизор. Взял куртку, повесил ее на металлическую рейку, предназначенную для одежды, выключил свет и снова упал на кровать. Взял пульт и включил телевизор.
Откинувшись на подушки, под мигание экрана, слабо освещавшего темную комнату, он благодарил все силы мироздания, уведшие от него самую чарующую женщину, какую он встречал за долгое, долгое время.
Привести ее сюда, соединиться с ней на этой твердой, как камень, кровати, покрытой синтетическим покрывалом в катышках, было бы грехом.
Джейк вздохнул и переключил канал.
…Он пошел на выпускной бал в тот вечер очень, очень давно с Харриет Роджерс не только потому, что его подстрекали одноклассники, а потому, что она ему нравилась. Конечно, она отличалась от других девушек. Но ведь и Джейк был не похож на своих одноклассников. Он чувствовал себя старше остальных, не по годам опытным. Любой, кому пришлось воспитывать родителя, чувствовал бы себя так же, решил он.
Но каковы бы ни были причины, а может быть, просто потому, что не было никакой причины, ему нравилась Харриет Роджерс. Она была добра к нему в тот день в магазине художественных принадлежностей, и к тому же она была умна, интересна и занимательна.
И что он сделал для нее?
Пошел с ней на бал, танцевал с ней, щека к щеке, пользуясь тем, что ее тело как будто таяло рядом с ним, крепко обнял ее и увел из спортзала к машине, которую выпросил на этот вечер.
А потом они поехали на озеро.
Джейк нажал кнопку отключения звука. В его голове кричали воспоминания. Он любил ее, действительно любил, и когда они целовались, и обнимались, и прижимались друг к другу, единственным стремлением, наполняющим его мозг и будоражащим его кровь, было желание быть как можно ближе к ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93