– Но ему придется к очень многому приспосабливаться.
Харриет кивнула:
– Я понимаю.
– Нет. – Он стиснул зубы. – Не думаю, что ты понимаешь. В конечном счете речь идет о его музыкальной карьере. И вряд ли ты понимаешь, что я при этом чувствую. – Он пожал плечами. – Для него это одновременно и хорошо, и плохо, и, может быть, потом он будет мне даже благодарен. Но сейчас я знаю одно – он не должен выходить на сцену в такой сложный момент его жизни.
– Ты ему нравишься, – сказала Харриет.
Она надеялась, что правда обернется к лучшему.
– Он даже не знает меня. – Он повернулся на сиденье. – Черт, ты могла бы нанять сыщика много лет назад. Очевидно же, что у вас с Донни никогда не было недостатка в деньгах. Какого черта ты не сделала этого раньше?
– Это казалось несправедливым по отношению к Донни, – ответила Харриет.
– Знаешь что, Харриет? Я думаю, что это еще одна твоя ложь. Может быть, Донни был бы рад возможности жить без всего того притворства, которое вы нагромоздили. Нет, я думаю, что знаю, почему ты никогда не разыскивала меня.
Харриет сбавила скорость. Она не хотела слышать ничего из того, что хочет сказать Джейк. Она съехала на обочину. Мимо пронесся пикап с четырьмя охотничьими собаками.
Джейк подался вперед и на удивление нежно провел рукой по ее щеке.
– Ты боялась, правда?
Она сглотнула.
– Почему ты говоришь это?
Джейк опустил руку.
– Я помню Харриет Роджерс из школы Дулитла. Неловкую, нелюбимую, непопулярную Харриет. Харриет, которая чувствовала себя чужой в своей семье и с другими детьми. С Донни тебе было безопасно – хотя это была имитация нормальной жизни. Но, оставаясь с ним, ты была в безопасности от боли, которую мог тебе причинить парень, которого ты любила так сильно, что родила от него ребенка.
Харриет уперлась лбом в рулевое колесо. Она не будет плакать.
– Ты боялась быть любимой, не так ли, Харриет?
Она подняла голову и вытерла глаза.
– Я могу любить так же, как любой другой человек.
– Я не это сказал. – Его голос был мягкий и тихий. – Ты можешь давать любовь, но ты боишься брать ее.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь.
– Если ты позволяешь кому-то любить себя, это означает, что ты даешь ему власть перестать любить тебя, способность причинить тебе эмоциональную боль, которую ты изображаешь в своем искусстве, но которой избегаешь в жизни.
Харриет покачала головой:
– Я думала, мы говорим о том, как ты будешь присутствовать в жизни Зака.
– Харриет, я стараюсь не травмировать тебя, но если ты пытаешься уйти от разговора, мне придется встряхнуть тебя за твои очаровательные плечики, – пригрозил Джейк.
– Если ты не хочешь причинять мне боль, – парировала Харриет, – пожалуйста, перестань применять ко мне психоанализ. – Она повернулась на сиденье. – Может быть, я и боюсь, как ты выразился, брать любовь, но у меня все-таки есть чувства. Я думаю, это тебе нужно сходить к психологу. Посмотри на то, как ты и эта твоя Лилли обращаетесь друг с другом. – Харриет наклонила голову набок. – «О, Джейки, что это у тебя на лбу? Джейки?» А потом она ушла с Уивером, а ты даже глазом не моргнул. Ну и кто здесь не умеет приспосабливаться к обстоятельствам?
– Эй, это удар ниже пояса!
Она возмущенно вскинула голову:
– Ты, наверное, в жизни никогда никого не любил.
Он отвернулся и уставился в окно.
Харриет ждала, глупо надеясь, что он будет отрицать ее утверждение. Она знала, что хочет, чтобы он что-то ей ответил, но когда никаких слов не было произнесено, она снова выехала на дорогу.
Они уже почти доехали до гостиницы, когда Джейк посмотрел на нее:
– Я прошу прощения, если ранил твои чувства. Я не буду больше говорить о личном. Давай просто найдем тихое местечко, чтобы сесть и обсудить, как нам решить вопросы, имеющие прямое отношение к Заку.
– Какие вопросы ты имеешь в виду?
– Деньги. Опека. Посещения. Или, для начала, его знакомство с дедушкой.
Харриет, визжа тормозами, свернула за угол Корт-Хаус-сквер.
– Мне не нужны никакие деньги. Ты можешь приходить в гости, когда бываешь в Нью-Йорке. И я думаю, нам следует сообщить твоему отцу и Марте, когда мы приедем в гостиницу.
– Ну надо же, – протянул Джейк, – разве тебе это не кажется слишком простым?
– Эмоциональные вопросы трудны, – сказала она, – но по крайней мере остальные детали не должны быть таковыми.
– Я не считаю свое участие в жизни моего сына «деталью». – Он зло бросил эти слова, и они повисли в пространстве между ними.
Харриет так резко остановила машину перед гостиницей «Скулхаус инн», что ее голова мотнулась назад и вперед.
– Очевидно, что я буду давать Заку уроки вождения, – сказал Джейк, вылезая из машины.
Харриет, выходя из машины, с грохотом захлопнула дверцу.
– Не обязательно. Это делают в школе.
Джейк обошел спереди «хаммер». Скрестив руки на груди, он посмотрел на Харриет сверху вниз:
– Ты сделала ребенка не одна, и теперь, когда я есть в жизни Зака, тебе придется привыкать к тому, что мы будем принимать решения вместе.
Харриет топнула ногой. Потом, раздраженная на себя за этот ребяческий жест, резко повернулась и пошла к веранде. Когда она поднималась по ступенькам, открылась парадная дверь, и оттуда вышли Тед Портер и Марта.
Она посмотрела на этот пожилой портрет своего сына, сформулировала в голове приветствие, открыла рот, чтобы заговорить, но так и осталась стоять, такая же неловкая, какой была в детстве.
– Мы сегодня подаем эгногг, – объявила Марта. – В честь Сочельника.
Харриет удалось растянуть свои губы в приветственной улыбке как раз в тот момент, когда Джейк нагнал ее. Она даже не знала, что сегодня двадцать четвертое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93