И где матросы возле нее, и солдаты — заботами мнительного протектора; охрана! Чудак — она сама себя лучше любого солдата может защитить. Что там еще? Мысленный разговор — сколько уже сегодня было мысленных разговоров — галеры скоро, скоро будут на месте. В ней было пусто, как в сухом колодце. «Наверное, — подумала она, — это просто реакция после заклинания».
Потом она еще посмотрела, как бьется Канмели. А страшно ему, наверное, сейчас.
Следовало вмешаться кому-нибудь, но на этой корме все онемели и обездвижели от того, что происходило с их «змеей», и почти настолько же — от того, что происходило с их капитаном.
Право слово, они жалели сейчас, что не ослепли и не оглохли заодно.
Если человек настолько несдержанно ведет себя рядом со смертью, вряд ли можно сказать, что он поступает достойно и правильно и что его потомкам и родственникам — если у него есть потомки и родственники — будет приятно слушать об этом во все будущие времена.
Осев на одно колено, Гэвин рванул три раза из последних сил, упираясь ногою в борт, после опустился на палубу уже совсем, привалившись боком, — как рука дозволяла, и с силой втянул в себя воздух, а больше уже не шевелился.
Фаги, кормщик, переведя дыхание, осторожно высвободил ладонь из извива шкота. «Должно было и меня прихватить, — подумал он. И еще он думал: — Хороший ты был бегун, „Дубовый Борт". Прощай, малыш».
Вот именно в это мгновение кое-кому очень захотелось заорать в голос. Кое-кому, особенно кто помоложе. Просто все остальные молчат, да и не положено мужчине орать, как свинье при виде ножа.
Никакие правила не рассчитаны на кинпур, но ведь не положено все равно.
Пойг, сын Шолта, поднимался на корму, — неторопливо этак поднимался, нельзя ему сейчас пороть горячку (казалось ему), иначе все б тут с ума посходили. Если, конечно, бессмысленного бешенства Гэвина, безобразия этого и позора не было уже достаточно.
Пойг направлялся к сыну Гэвира, но Тойми из Кровли — он был как раз один из тех двоих, кого чуть-чуть не утащило рядом с Гэвином в Пустоту За Пределами Мира, — ухватил его за руку, удерживая на месте.
— Да ну, — сказал Пойг.
— Не подходи, тоже провалишься! — рявкнул (негромко) на него Тойми из Кровли.
— Ты сдурел, — медленно и внушительно удивился Пойг.
— Кинпур, — сказал Тойми. — Там кинпур. Я еле выскочил. Легби вон еле выскочил. Там все проваливается. Правда, Пойг.
«Положение!» — сказал кто-то на гребных скамьях соседу, поскольку в это время всех занимало одно и тоже.
Никого из дружинников не пробрало, благодарность Ойссо Искуснице. «Лось» тут, рядом. «Лось» примет всех, поместиться можно, хоть на закорках друг у друга.
Никогда южные Кайнумы не были опасным местом. Вот погонялись за дардочкой, раздери ей селезенку! Стоит вон, издевается. Право слово, если ни до кого больше не удастся дорваться — хоть команде бы на ней шеи посвернуть…
Пусть даже «Лосю» придется принимать их на ходу — ничего, вплавь можно добраться, даже и в доспехах можно Добраться, если стеганые, не чешуйчатые. Но с оружием вплавь — никак. Будь время, можно — конечно — и оружие переправить; канат туда, канат сюда; да все сундуки можно было бы переправить, будь время только, долгое ведь дело, до вечера, не меньше, — если бы можно было их достать, вот в чем суть! Агли, сообразительный малый, толкнулся в дверь капитанской каюты, — она не поддавалась тоже.
Стало быть, все ценности, что за нею, — добрый путь, недолгие проводы, все равно как у Тьмы в желудке. Еще кто-то спрыгнул вниз, попытался приподнять крайний пайол, какой свободен. И когда не получилось — не удержавшись, двинул по скобе ногой. Все, кроме «носовых», сейчас без доспехов, они и большая часть оружия там, под настилами, — добрый путь, недолгие проводы…
И ведь пайолы эти — не только палубные щиты, но еще и осадные заодно. Поэтому они тоже заколдованы защитным колдовством. И даже их достало. Да что же это за колдун такой, что ж это за силища…
— Держ-жи его, ребята, — проговорил возле носа «Дубового Борта» один человек по имени Инуги. И сам, подавая пример, ухватил бани Вилийаса под бока. — Он же теперь — все наши деньги.
— Слушайте! — крикнул Ауши, сын Дейди.
И когда стали прислушиваться, все тоже услышали.
Не везло Ауши в том походе на новости. Как его прозвали тогда Зловестник, так он до самой смерти Зловестником и проходил.
К плеску волн и к той оглушительной тишине оттого, что не поскрипывал «Дубовый Борт», добавился еще один шум, не очень сильный, но приближавшийся. Шумела вода под веслами. В этот шум входили, как в волну, брызги, еще и уханье гребцов, и «тип, ти-дип» — ритм барабана, и звяканье чего-то на палубе — словом, вся грозящая музыка движения военного корабля.
В кусочке моря, видном между двух горушек острова Куантала, скользил корабль, — точнее, его надстройка посередине палубы (площадка для солдат) и высокая корма с башней. Носы у этих галер низкие, поэтому над островом не видать.
Такая галера называется гармафана — по надстройке своей посреди палубы. Не лучшее, что есть на свете; хиджарцы их на своем флоте уже повывели, но союзникам милостиво разрешают строить.
Следом вдвигался уже другой корабль — надстройка-гармафана и корма.
Потом еще один.
А чего можно было ожидать?
Работники с вилами, уж конечно, должны были находиться поблизости, спешить к полю, по которому только что прошли жнецы… Что ж, станут они рисковать, вдруг за это время дождичком их урожай подпортится?
Третьего дня мы тут были. И ничего. Окрестности Салу-Кри стали опасным местом — и сразу объявляется дарда, которая согласна нас сюда проводить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187