Но это не имело значения. Если Джессмин или ее ребенок окажутся умственно или эмоционально неполноценными, Эовин окружит их мудрыми советниками. Дом Геррика, на котором держалась Ксенара, не должен погибнуть.
Эовин взглянул поверх костра, привлеченный звуками приятного женского смеха, доносившимися из ближайшей кибитки. Вдоль деревянной перегородки скользнула высокая тень, тяжелая шелковая занавесь приподнялась, выпустив наружу луч света.
— Эй, там! — сердито крикнул посланник. — Убирайся отсюда!
Занавесь упала, и он услышал торопливые шаги, удаляющиеся в темноту, туда, где паслись кони. Нельзя доверять этим проклятым солдатам, но, с другой стороны, искушение было велико. Кроме прочих подарков — богатых одежд, специй, изысканных яств, — посланник вез ко двору Виннамира трех молодых знатных женщин из ксенарского города Катай. Эовин надеялся, что грация и придворные манеры этих фрейлин напомнят королеве Джессмин о ее ксенарском наследстве и обязанностях перед погибшим отцом, королем Роффо.
Снова раздался смех, и дверь кибитки распахнулась. Девятнадцатилетняя Сандаал Д'Лелан, младшая из трех дам, переступила через высокий порог и осторожно ступила на землю. Ее тяжелый плащ зацепился за угол, и она потянула его, чтобы высвободиться. Эовин с любопытством наблюдал, как девушка молча ищет место возле огня. Ее тонкая рука держала небольшую круглобокую мандолину из позолоченного эбенового дерева.
— Поздновато для музыки, миледи, — произнес посланник. — И холодновато.
— Мне надоела пустопорожняя болтовня, — резко ответила Сандаал, поглаживая длинными пальцами блестящее черное дерево мандолины.
Ее распущенные волосы цвета вороньего крыла спадали ниже талии, а темные глаза таинственно светились в пламени костра. Женщины вообще были загадкой для Великого посланника, но Сандаал Д'Лелан он совсем не мог понять. Она была тревожно-красива, высока, но тонка в кости, почти хрупка, и все же в ней чувствовалась невероятная для ее возраста сила и смышленость. Когда-нибудь выйдет замуж за какого-нибудь богатого дворянина и станет важной персоной. Но сейчас она была всего лишь знатной обнищавшей аристократкой, потерявшей всю семью и наследство, когда Занкос был разорен.
Сначала Эовин считал ее неподходящей для роли фрейлины: она была чересчур откровенной, даже до враждебности, — но все же в чем-то привлекательной. Позже, после многочисленных бесед со вкрадчивой дамой из Катая, посланник с радостью остановил на ней свой выбор. По крайней мере, она скрашивала долгое путешествие.
Сандаал начала играть, устремив взгляд внутрь себя. Струны были сделаны не из сухожилий, а из стали, и каждый раз, когда она ударяла по ним, сильная и чистая нота вылетала и растворялась в ночи. Ее мягкий голос, плывущий за скорбной мелодией, был столь же прекрасен:
По доброму приказу короля
Навек с любовью распростился я,
И ждет меня далекая земля.
По доброму приказу короля
Пришлось с родными распрощаться мне,
Чтоб умереть в неведомой войне.
Когда зазвучала печальная баллада. Великий посланник снова поднял взгляд к звездам. Музыка Сандаал всегда заставляла его сердце сжиматься от боли. Ее подруги, Катина и Роза Д'Ял, пели о своих девических мечтах и надеждах на верную любовь и замужество, но песни леди Д'Лелан неизменно говорили об утратах и отчаянии.
Даже шумные игроки в кости возле соседнего костра приумолкли. Все солдаты прислушивались к словам старинного припева:
В дальние страны я уезжаю,
Я уезжаю, любовь моя.
Я уезжаю и покидаю
Все, что любил в этой жизни я.
Отзвенела последняя нога, и наступила долгая тишина, только потрескивали костры.
Вдруг из темноты раздался мужской голос:
— Сыграй-ка нам что-нибудь веселенькое, красотка!
Для солдата было верхом дерзости обращаться к даме в таком тоне. Эовин встретился глазами с Сандаал и слегка кивнул. Уголок ее рта дернулся, она вскинула голову, что предвещало злую выходку. Раздался первый мажорный аккорд.
На второй разухабистой строчке солдаты уже валились от смеха. Старик плотнее завернулся в плащ и поежился. В словах песни не было ничего откровенного, но зато было столько двусмысленностей и непристойных намеков, что Великий посланник, старый завсегдатай кабаков, почувствовал, что краснеет. Из дверей кибитки выглянули два девичьих личика с широко раскрытыми от возмущения и неожиданности глазами.
Песня закончилась под одобрительные выкрики солдат, но, когда ее попросили спеть еще песенку, Эовин проворчал:
— Достаточно. — Он наклонился к Сандаал: — Я надеялся, что привезу к ее величеству высокородную леди… а не девку из таверны.
— Вот как?! — Девушка встала, расправив складки длинной юбки, черные волосы струились по ее плечам. — Не бойтесь, милорд. Я не разочарую вас.
1
Комната в северо-западном крыле замка Госни была тесная и темная, окна в ней предназначались скорее для лучников, чем для счетовода. Дэвин Дэринсон, молодой герцог Госнийский, прищурившись, вглядывался в списки, лежавшие на столе, и старался не обращать внимания на ребенка, который носился кругами вокруг него. Это было непосильной задачей. Мерцающее пламя свечи в конце концов погасло.
— Милорд, прошу вас!.. — раздраженно произнес герцог.
Тейн остановился, запыхавшись.
— Мне надоело! Я хочу идти гулять. Сейчас же! — Хотя приказ был, вне сомнения, королевский, шестилетнего мальчишку в потрепанной одежде и рваных ботинках вряд ли можно было принять за наследника виннамирского трона. Но и платье Дэви было не лучше, так что он тоже не походил на герцога.
— Я пообещал королю выполнить эти расчеты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109