Каким-то образом ему необходимо было вернуть ее, несмотря на все ее слова, доказать, что он достоин ее любви. И он обратился к единственному источнику, из которого он все еще мог черпать успокоение, — к «Книге Камней».
Гости еще не разошлись, даже когда стало уже совсем темно, но королева оставалась на троне, принимая прощальные заверения в сочувствии от последних из лордов и торговцев. Она смертельно устала. Вино на поминках лилось рекой, и многие из присутствовавших под конец еле держались на ногах. Гэйлон уже давно вернулся в зал Совета, но все время держался среди приглашенных. Один или два раза Джессмин перехватила его осторожный взгляд, брошенный в ее сторону, но всякий раз король Виннамира быстро отводил глаза и срочно отыскивал очередную чашу с вином, которую ему необходимо было опустошить.
Леди Роза и Катина держались поблизости, стараясь исполнить все желания ее величества, одновременно ухаживая за Лилит. Тейн, которого давно уже слегка тошнило от всего происходящего, тихо сидел у подножия тронного возвышения, так что Джессмин могла за ним присматривать. В конце концов, когда Лилит раскапризничалась и никак не хотела успокаиваться, королева вызвала четырех стражников и приказала им сопроводить принца и принцессу в детскую. Роза должна была отправиться вместе с ними, и королева передала маленькую дочь молодой леди.
Прежде чем уйти. Тейн взбежал по ступенькам тронного возвышения и крепко обнял Джессмин за шею.
— Не волнуйся, мама. С нами все будет хорошо.
— Безусловно, — согласилась Джессмин, все еще испытывая беспричинную тревогу.
Еще долго она смотрела, как он уходит, — маленький принц в черных штанах и такой же изящной курточке, окруженный четырьмя рослыми стражниками. Его всклокоченные рыжие волосы и веснушки на носу были совсем такими же, как у Робина, хотя во всем остальном братья были отличны, как небо и земля. Почти с самого рождения Тейн был лишен детства, даже, пожалуй, младенчества. Он постоянно держался со спокойным достоинством, приличествующим наследному принцу, будущему королю. Робин же, наоборот, позволял Джессмин ласкать и баловать себя, сосредоточив на нем все проявления своей материнской любви, которая на самом деле принадлежала обоим братьям поровну.
Перед глазами Джессмин снова все расплылось, и она почувствовала в груди подступающие рыдания. Немедленно рядом с ней оказалась Катина со свежим носовым платком. Королева смахнула с ресниц слезы и обратилась к фрейлине:
— Кэт, будь так добра, найди моего мужа. Я должна кое-что с ним обсудить.
— Да, миледи, — молодая леди послушно кивнула и спустилась вниз по ступеням.
Джессмин подумала, что обсуждать с Гэйлоном возникшую проблему уместнее всего было бы в уединении ее кабинета или спальни. Может быть, об этом вообще нельзя было говорить. Раф был сыном их злейшего врага, хотя общеизвестно было и то, что сын с отцом не ладят.
Джессмин судорожно вздохнула. Хитрая улыбка молодого Д'Гулара могла означать слишком многое. Между ней и Гэйлоном всегда были открытые, честные отношения, даже в самые тяжелые времена. Раф мог просто неправильно интерпретировать то, что он видел и слышал, и только Гэйлон мог расставить вещи по местам.
Катина нашла Гэйлона в дальнем углу зала. Это было довольно легко, так как его светло-рыжая шевелюра на полголовы возвышалась над всеми присутствующими. Слегка покачиваясь, Гэйлон приблизился к тронному возвышению. Катина следовала за ним, но по дороге ее остановил кто-то из родственников.
Гэйлон не без труда одолел несколько ступенек и остановился, держась за спинку трона.
— Мой господин, — негромко сказала Джессмин, незамедлительно обратив внимание на то, что, хотя Гэйлон глядел в ее сторону, взгляд его ореховых глаз был направлен на что-то за ее плечом. — Я как раз собиралась уйти. Мне кажется, я достаточно много времени провела с гостями. Не хотите ли пойти отдохнуть вместе со мной?
Гэйлон кивнул:
— Конечно, моя госпожа.
Его голос, его поза, каждое его движение выглядели неловкими, фальшивыми. Значит, Раф не солгал и не ошибся. Гэйлон, каким бы могучим волшебником он ни был, совсем не умел притворяться.
— Значит, это правда, — спокойно сказала Джессмин, стараясь изгнать из своего голоса холодность и горечь.
— Что именно? — Гэйлон быстро взглянул на нее, но сразу отвел глаза.
— То, что я слышала о тебе и леди Д'Лелан.
Король побледнел.
— С каких это пор ты питаешься слухами, Джесс?
— С тех пор, как твои действия начали соответствовать тому, что о тебе говорят.
— И какую же сказку тебе рассказали на этот раз? — с напускной небрежностью спросил Гэйлон.
— Сказку о поцелуях украдкой в безлюдных коридорах.
— Там было не так уж безлюдно. Это Дэви сказал тебе? — Гэйлон сжал в кулак правую руку, и его Колдовской Камень угрожающе мигнул синим светом.
— Все годы, что мы женаты, я ни разу не изменил тебе. Почему же ты сомневаешься во мне теперь?
— Потому что мне кажется, что твоя любовь ко мне иссякла, Гэйлон
Рейссон! — королева вспыхнула, а затем услышала, как ее губы произносят непростительно резкие слова упрека: — Ты любишь меня недостаточно сильно, раз не согласился вернуть мне Робина.
Лицо Гэйлона исказилось, но не от гнева, а от раскаянья и муки.
— Гэйлон, погоди! — воскликнула Джессмин, но Гэйлон уже спустился по ступеням и быстро шагал через зал, грубо расталкивая плечом собравшихся.
Жестокость собственного поступка причинила самой Джессмин страшную боль. Нельзя было винить Гэйлона в том, в чем он был бессилен, в чем виновата была сама природа магического искусства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109