Но глаза, казалось, светились каким-то необыкновенным светом.
– Госпожа, мой меч всегда к вашим услугам, – произнес он, прижимая ее руку к своей груди. – Даю обет на крови, что буду вечно вам служить и защищать вас.
Габриэль неожиданно потеряла дар речи. Это было похоже на воплощение заветной мечты любой красавицы. У ее ног стоял пробившийся к ней после тяжелых усилий израненный рыцарь, готовый умчать ее в надежных объятиях на своем верном коне.
Мужчина, исполненный чести, чистых помыслов и мужества – свойств, которые она однажды ошибочно предположила у шевалье Этьена Дантона. Но Дантон только носил это звание. Он был рыцарем не больше, чем ныне Габриэль девицей.
Один Николя Реми был настоящим, неподдельным. К сожалению, он появился на острове слишком поздно.
Габриэль выдернула руку и отошла к краю ручья, обхватила себя руками, боясь обнаружить, что ее бьет дрожь.
Взглянув на нее, он увидел только спокойную осанку, золотистые волосы и голубые глаза. Всего мрачного, что было у нее на душе, он не заметил.
Услышав шаги Реми, почувствовав, что он стоит сзади, девушка напряглась.
– Габриэль? – Его низкий голос прозвучал печально и смущенно. – Я что-нибудь сделал не так? Извини. Я же говорил, что не силен в придуманных играх.
Габриэль проглотила застрявший в горле комок.
– Наоборот, – попыталась она улыбнуться. – У тебя получается слишком хорошо. Почти по-настоящему.
– Так я и говорил, что думал, – резко ответил он и мягко положил руки на ее плечи.
По телу Габриэль пробежала дрожь. Сердце бешено застучало, словно она неожиданно оказалась на краю страшной пропасти.
Она знала, что стоит ей повернуться, и Реми привлечет ее к себе и поцелует. Один маленький шаг с ее стороны – и она, возможно, навсегда изменит их судьбы.
Окружавший их лес, казалось, затих, замер, только неутомимо продолжал журчать ручей, да вдали меланхолично повторял свою песню кроншнеп. Слишком поздно.
Не отводя взгляда от блестевшей на солнце ряби ручья, Габриэль стряхнула с плеч руки Реми.
– Думаю, пора домой, – медленно произнесла она.
На Бель-Хейвен опустилась ночь, безоблачное небо пронзали звезды, полумесяц заливал торжественным светом увитый плющом помещичий дом. Домочадцы уже давно отошли ко сну, когда Реми прокрался из дома в сад. Ему не спалось, но уже не из-за того, что болела рана. Он переживал ошибку, которую совершил днем, открыв свое сердце Габриэль.
В нынешних тяжелых обстоятельствах он не имел права объясняться в любви ни одной благородной женщине. Даже до объявления его скрывающимся от правосудия он вряд ли мог предложить женщине замечательное будущее, особенно такой ослепительной красавице, как Габриэль, с ее девичьими мечтами о роскошных балах, маскарадах и дюжинах поклонников. Реми не мог похвастаться ни богатством, ни титулом. Да, он был привлекателен, немного умен, но единственный талант, которым он обладал, – умение владеть шпагой.
Неудивительно, что Габриэль отмахнулась от него. По возвращении в дом она была по-прежнему добра к нему, но за ужином (он ужинал вместе с семьей) казалась молчаливой и замкнутой. Когда после ужина он вернулся к себе, то обнаружил, что она, эта вещь, его ожидает.
Реми положил ладонь на висевшее сбоку оружие и вынул его из ножен. Шпага. Никакой другой поступок не мог проще сказать о ее чувствах.
Ясно, что он до того довел ее своими неуклюжими признаниями в преданности, что она сочла, что было бы лучше, если бы он покинул остров Фэр. И была права.
Не обращая внимания на приступы боли от раны, Реми сделал несколько выпадов шпагой, защищаясь от воображаемого противника. Если он вообще надеялся восстановить силы, нужно было снова приручать тело к суровой дисциплине, которой он придерживался всю жизнь. Мышцы из-за бездействия побаливали, но как приятно было заставлять их работать и реагировать на его команды.
На острове Фэр он чувствовал себя оторванным от реального мира. Может быть, именно сейчас его молодой король, не ведая о таившейся опасности, делает приготовления к свадьбе в Париже.
Реми проклинал себя. Он уже не сумел уберечь королеву. Теперь он должен вернуться, чтобы оградить от опасности ее сына, единственного наследника и единственную надежду Наварры, пускай даже придется добираться туда ползком. Ему было очень стыдно тянуть время здесь, когда он обязан находиться совсем в другом месте, тем более, когда его удерживала слабость побольше, чем рана.
Он был околдован безмятежностью этого тихого места. До того как попасть в Бель-Хейвен, Реми никогда не знал дома. Большую часть юных лет он провел, следуя за отцом-солдатом, постигая его ремесло, жил в палатках, казармах или был нежеланным обитателем жилищ на отвоеванных у врага территориях.
Никогда в жизни он не испытывал домашний уют и теплоту, живя под одной крышей с таким… таким множеством женщин. Он позволил себе радоваться материнским заботам и уходу за ним Арианн Шене, посещениям маленькой, застенчивой Мири, когда она приносила показать ему раненого лисенка, уверяя, что если могла поправиться зверушка, то поправится и Реми.
Но даже улыбаясь при этих воспоминаниях, Реми понимал, что не мысли об Арианн или Мири так мешали ему думать о том, чтобы покинуть остров Фэр.
Нет, это Габриэль. Обворожительная колдунья, недоступная ему, как далекая звезда.
Ему следовало бы справиться со своей страстью и, возможно, он смог бы, если бы был ослеплен лишь ее красотой. Но Габриэль дала ему возможность за холодным утонченным наигранным фасадом, который она всячески старалась создавать, разглядеть доброту, сердечность, нежность, шаловливость, так контрастирующие с этой напускной внешностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149