— Ну, тогда ты должен понимать, что ничего хорошего ждать не приходится. Династии не прерываются, если все идет хорошо. И столы здесь поставлены вовсе не потому, что предстоит пир в честь нового монарха. Или армия уничтожит всех, кто ей не угоден, или купцы незаметно положат палец на весы, а может быть, наместники, вернувшись по домам, разорвут империю на части. Какое бы соглашение ни было достигнуто, как бы проигравшие ни заверяли победителей в своей верности, все закончится плохо. И это неизбежно.Он повернулся, чтобы уйти, но задержался и произнес на прощание:— Хочу тебе сообщить, что постараюсь подготовиться к провокациям на границе. Конечно, хорошо бы своими глазами увидеть людей, с которыми нам в дальнейшем придется иметь дело, но мне действительно нора. Я не намерен тратить понапрасну время только для того, чтобы потом сказать: «Я присутствовал на совете, но не сумел помешать наихудшему развитию событий». А теперь я собираюсь найти Благословенного. Доброй ночи. 24
АКМЕД ПРОСНУЛСЯ задолго до рассвета.Он выбрался из спящего дворца, остановился, чтобы бросить прощальный взгляд на высокие башни, величественные и гармоничные одновременно, колокола на которых, к счастью, молчали со вчерашнего вечера. Голова у Акмеда до сих пор болела от чудовищной какофонии погребения.Вскоре король болгов уже шагал в сторону конюшни. В свете заходящей луны на кустах и цветах серебрились редкие капельки росы.Старший конюх уже пришел и наблюдал за работой. Еще одну лошадь, как и просил Акмед, оседлали, и она стояла рядом с его скакуном. Акмед передал конюху кредитные обязательства и взглянул на лошадь. Подобный выбор его искренне удивил — он бы и сам не отказался от такой кобылы. Что ж, для разнообразия его не обманули.Король болгов вытащил из кармана золотую монету и протянул ее конюху, после чего вывел обе лошади на свежий утренний воздух. Пожалуй, он впервые в жизни заплатил больше, чем у него попросили, — непривычное чувство.Акмед и сам не знал, понравилось ли оно ему. Однако сожалений он не испытывал.Король болгов легко вскочил в седло и, ведя в поводу купленную кобылу, направился сквозь серую предрассветную дымку к лагерю панджери. Небо у него за спиной светлело, близился рассвет.Перевалив через последний холм, Акмед остановил скакуна.Лагерь исчез.А вместе с ним и кочевники.Сердце бешено забилось у него в груди, он с надеждой всматривался в бесконечную пустыню на западе, пытаясь разглядеть караван панджери, но их нигде не было.Акмеда охватила паника, отчаяние обожгло поверхность его сверхчувствительной кожи. Ему удалось найти мастера, которого он так долго искал, именно такого, в каком король болгов нуждался: жесткого, помешанного на своей работе. Теофила не потерпит никаких безобразий от Шейна, да и болгам будет трудно смотреть ей в лицо без страха.Она сможет превратить Светолов в реальность.Но она исчезла.«Клянусь богами, я не позволю ей ускользнуть от меня», — сердито подумал Акмед.Он пришпорил своего скакуна и помчался к подножию холма, за которым вздымались пики Ночной горы.Как и прежде, проход охраняли четверо стражников.— Где панджери? — крикнул он, придерживая лошадей.Солдаты, моргая, удивленно смотрели на него, не успев толком проснуться. Трое покачали головами, а четвертый прокричал в ответ:— Ночью пришел почтовый караван. Возможно, они присоединились к нему; кочевники часто так поступают. Караван направляется на запад, через перевал Римшин, а потом поворачивает на север, в Сепульварту. Вы можете попытаться их догнать.Акмед помахал им рукой и вновь пришпорил своего скакуна.Через два дня он достиг перевала Римшин, откуда открывался прекрасный вид на Кревенсфилдскую равнину. Солнце медленно поднималось над горизонтом, над высокой зеленой травой стелился туман, легкий ветер гнал вперед изумрудную волну.Впереди медленно катил почтовый караван, семь фургонов охраняло пять десятков солдат. Караван двигался на север, к трансорланданскому тракту. Он направлялся в Сепульварту и прошел уже половину четырехнедельного цикла. Акмед прекрасно знал расписание почтовых караванов, поскольку именно он их и придумал.За караваном следовали четыре разноцветных фургона, запряженных парами лошадей. По бокам скакали несколько одиночных всадников.Он нашел панджери.Акмед прикинул, как ему лучше приблизиться к каравану. Сделать это незаметно на плоской, как стол, Кревенсфилдской равнине было совершенно невозможно, а одинокого всадника, бешено погоняющего двух лошадей, могли принять за разбойника. Акмеду совсем не хотелось получить стрелу от одного из солдат Тристана Стюарда, поэтому он огляделся по сторонам, пытаясь найти способ заранее сообщить о своих мирных намерениях.Взгляд короля болгов остановился на знамени мертвой императрицы с изображением солнца и меча, грустно обвисшем над узким перевалом. Акмед подъехал к нему и надел полотнище на свой посох. Он задумчиво посмотрел на флаг. Вчера династия закончила свое существование, не помогли даже два прекрасных символа: бесконечное могущество солнца и стойкая сила меча.«Даже солнце и меч уходят, — подумал Акмед. — Пожалуй, не стоит использовать столь впечатляющие символы при жизни, чтобы смерть не выглядела такой жалкой».Он пришпорил своего скакуна, убедился, что вторая лошадь послушно скачет сзади, и помчался вниз, на бесконечные просторы Кревенсфилдской равнины.Почти одновременно раздались крики орланданских солдат и панджери, скакавших рядом со своими фургонами:— Эй! На юге всадник!Караван продолжал ехать дальше, постепенно набирая скорость, а солдаты, защищавшие южный фланг, приготовились перехватить незнакомца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168