Еще четверо охраняли маленький лагерь.«В этом ночном летнем лесу есть что-то освежающее и придающее силы», — подумала Рапсодия, глубоко вдыхая прохладный влажный воздух, так сильно отличающийся от сухого жара Ярима. Быть может, ей будет лучше среди чудесных лесных ароматов, под пологом листвы. Однако перед глазами у нее все еще стоял туман, и немного кружилась голова.И хотя до Великого Белого Дерева оставалось много лиг, Рапсодия услышала его песню, таинственную мелодию, струящуюся в воздухе, исходящую от всех растений бескрайнего леса. Она закрыла глаза и зачарованно слушала, позволив музыке наполнить и очистить свое сознание.Она начала тихо напевать песню о доме, которую слышала от своего отца-моряка, когда была совсем маленькой девочкой.
Родился я под этой самой ивой,Отец мой был крестьянином простым.У леса и реки я рос счастливо,Играл в траве под небом голубым.
Но «Прочь отсюда!» ветер с запада воззвал,И жажда приключений вдаль меня погнала.Я бросил все, чем дорожил, и побежал,Поверив в то, что солнце обещало.
Мне встретилась любовь под этой ивой,И сердце встрепенулось, и в тишиЯ подарил колечко девушке красивойИ клятву верности принес ей от души.
Но «В бой! К победе!» ветер с запада воззвал,И я послушно в путь пустился снова,За короля и родину бесстрашно воевалПод солнцем и луной, в жару и холод.
И семь морей под парусами бороздя,Во сне я часто видел дорогую сердцу ивуИ девушку, которая ждала, ждала, ждала…Вот возвращусь, и заживем счастливо.
Но «Разворачивайся!» ветер с запада воззвал,Когда корабль мой буря бросила на скалыИ ветер с мачты паруса срывал,А солнце лишь бесстрастно наблюдало.
И вот я вновь лежу под нашей ивой,Все позади: сраженья и далекие моря.С невестой я навеки разлучен,И крепко держит меня мать сыра земля.
Пусть «Прочь отсюда!» ветер с запада взывает,Свободен навсегда мой дух теперь.Он выше солнца, выше моря, выше неба,Не ведает ни огорчений, ни потерь.
Едва лишь зазвучали первые слова, разговоры прекратились, Анборн, Шрайк и солдаты затихли. Всех увлекла грустная мелодия. Рапсодия закончила петь, и мужчины дружно вздохнули.— А теперь еще одну песню, если ты в настроении, леди, — попросил Анборн, сделав большой глоток из своей кружки. — Ты можешь порадовать нас балладой под названием «Печальная и удивительная история о Симеоне Блоуфеллоу и туфельке любовницы»? Ты знаешь, это моя любимая.Рапсодия рассмеялась, чувствуя, как тает комок у нее в горле и расслабляется ноющее тело.— Песню гваддов? Ты хочешь послушать их песню?Анборн состроил обиженную гримасу:— Почему бы и нет? Хоть гвадды и маленький народ…— Но они делают отличные скамеечки для ног, — добавил Шрайк:— Из этого не следует, что они плохие певцы…— Очень мягкие, если их сварить с картофелем… — И создатели превосходных баллад…— А также могут послужить отличной мишенью для арбалетчиков…— Ладно! — Рапсодия так хохотала, что у нее заболели ребра. — Прекратите немедленно. — Она постаралась расправить плечи и откашлялась. — Мне нужна моя лютня, — добавила она, устраиваясь поудобнее. — Я была бы чрезвычайно признательна, если бы кто-нибудь принес мне ее из кареты.Стражники вскочили на ноги, искоса посмотрев на своего командира и его адъютанта, которые умудрялись так нахально вести себя в присутствии леди, не вызывая у нее ни малейшего возмущения.Анборн с комичным видом вздохнул, когда один из солдат побежал к карете за лютней.— Конечно, она лучше звучит на концертине, — с умным видом заявил Анборн, повернувшись к Шрайку.— Или на скрипке со струнами из жил гваддов.Рапсодия поднесла руку ко рту, пытаясь подавить приступ тошноты и смеха.— Еще одна такая реплика, Шрайк, и я не стану отворачиваться в сторону, когда меня начнет тошнить.— Ничего себе, — разводя руками, проворчал Шрайк. — Никогда не видел, чтобы она была такой злой и раздражительной, правда, Анборн? Интересно, что на нее нашло? О, кажется, я понял. Твой племянник.Анборн огрел старого друга по уху и бросил на него свирепый взгляд.Рапсодия взяла из рук солдата лютню, настроила ее и заиграла мелодию душещипательной песенки гваддов Серендаира о герое Симеоне Блоуфеллоу и туфельке его потерянной любовницы.— Другую! Спойте другую песню, леди, — попросил Шрайк, как только она закончила трагическую историю.— Как насчет колыбельной? — спросила Рапсодия, поудобнее устраивая лютню на коленях. — И дело не только в том, что уже поздно, — мне пора начинать тренироваться.Мужчины не стали отказываться, и Рапсодия запела старую песенку, происхождение которой давно забыла:Спи, маленькая птичка, под моим крылом…Анборн неожиданно побледнел и схватил Рапсодию за плечо.— Спой что-нибудь другое, — прохрипел он. Рапсодия ошеломленно заморгала.— Извини, — быстро ответила она, пытаясь разглядеть выражение лица генерала, но он опустил голову и отвернулся.— Не нужно извиняться, лучше спой что-нибудь другое.Встревоженная Рапсодия вспомнила песню о ветерке, под которую засыпала она сама. Никто из присутствующих не мог ее слышать, ни у кого она не вызовет печальных воспоминаний. Она неуверенно начала петь, ее голос сливался с потрескиванием хвороста в костре, пульсировал вместе с пламенем, лизавшим Звездный Горн.
Спи, мое дитя, моя малышка,На траве, где не смолкает звон ручья,Где, посвистывая, ветер прочь уноситВсе волненья, и обиды, и печали дня.
Отдыхай, моя дочурка дорогая,Где зуек в траве гнездо усердно вьет,Где под головой так сладко пахнет клевер,Где по небу в облаках луна плывет.
Пусть тебе приснится сон, моя родная,С лунным светом, с лепетом ручья,И не бойся улететь на крыльях ветра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168