А
потом в нем что-то надорвалось. Вообще-то дома он был добрым и спокойным ма
льчиком, старался со всеми дружить, никого не обидеть, не любил ссориться
и не лез в заводилы, с радостью принимал игры, которые ему предлагали ребя
та. А тут… Сначала он возненавидел самого себя. Он чувствовал отвращение
к себе, он считал себя распоследней мерзкой тварью, гадким слизняком, о ко
торого не зазорно вытереть ноги. А потом, в ответ, как щит, как прикрытие, ка
к оправдание, пришла злость на всех остальных.
И однажды ночью, глотая слезы, Нечай поклялся самому себе, что больше нико
гда не заплачет. Пусть Парамоха делает, что хочет, пусть его забьют розгам
и до смерти, пусть его прибьют к кресту, как Иисуса, он больше никогда не за
плачет. Он никогда ни о чем у них не попросит. Он никогда не посмотрит в их с
торону. Он вычеркнет их из своей жизни. Вместо страха и отчаянья он ощутил
ненависть, которая едва не прожгла его грудь насквозь.
Это было одно из немногих обещаний, которое он выполнил. Он ни разу не запл
акал Ц ненависть его оказалась столь сильна, что Нечай не чувствовал жа
лости к себе. Себя он ненавидел и презирал не меньше, чем всех вокруг. И чем
более страшные «пытки» выдумывал ему Парамоха, тем сильней Нечай презир
ал себя за те первые две недели Ц он мог бы сразу догадаться, и вытерпеть,
и не позволить унизить себя до такой степени. Конечно, Парамохе быстро на
доела эта игра Ц теперь она ни у кого не вызывала смеха, скорей смесь стра
ха и неловкости. И через несколько дней к Нечаю подошли двое ребят с предл
ожением сыграть в ножички. В ножички Нечай играл отлично, но теперь предл
ожение их встретил молча Ц ему не пришлось ничего изображать, он не испы
тал никакой радости от своей победы, и ненависть на его лице напугала мал
ьчишек. Через несколько месяцев ему никто ничего не предлагал Ц вокруг
него образовалась пустота, и Нечай надежно эту пустоту оберегал.
Единственный раз он позволил себе пустить слезу, на рождество, когда к не
му приехал отец. Он умолял забрать его домой, он никогда в жизни никого бол
ьше так не умолял, как отца тогда. Отец погладил его по голове, поцеловал в
лоб и отказался. Его Нечай тоже ни о чем больше не просил.
После этого и мысли о доме стали ему неприятны. Он не сомневался Ц там его
тоже ненавидят. Разве что мама… Мысль о том, что мама его ненавидит, оказа
лась для него непосильной. Мама бы увезла его из этого отвратительного м
еста. Только куда? Нечаю казалось, что в любом месте все будут его ненавиде
ть и презирать.
Как ни странно, учился Нечай отлично. Он не прикладывал к этому никаких ус
илий, просто на уроках, когда все остальные ученики развлекали друг друг
а или спали, ему ничего больше не оставалось, как слушать. Спал он по ночам,
потому что ночью ему тоже нечего было делать. Но учителя его все равно не л
юбили, и розги доставались ему не реже, чем остальным. Теперь, когда он зна
л, как это больно, ему хватало сил терпеть наказания молча Ц их это выводи
ло из себя. Однажды его секли до потери сознания Ц один из учителей заста
влял мальчиков вслух читать молитвы под розгой: как только кончалась мол
итва, так сразу прекращалось наказание. Нечай не стал читать молитву и вы
держал больше полутора сотни ударов, пока кровь не побежала на пол ручье
м, и учитель не испугался. Нечай две недели пролежал в монастырской больн
ице, рядом со старыми, немощными убогими, жившими при монастыре, и больше у
читель с ним не связывался Ц ему влетело от отца Макария.
Иногда сверстники предпринимали попытки задираться к нему, но на Нечая н
акатывала бешеная, совершенно сумасшедшая злоба, и справиться с ним никт
о не мог Ц его стали бояться. Он всегда оставался один, за шесть лет обуче
ния не подпустил к себе никого. Ни разу. Но кто бы мог представить, насколь
ко ему было плохо! Он не завидовал другим мальчикам, он продолжал презира
ть себя, ему казалось, что все помнят те первые две недели и тоже презирают
его. Презирают и потихоньку смеются. Если бы он сразу догадался не плакат
ь, если бы не позволил хотя бы смеяться над собой…
Пятнадцать лет ничего не изменили. Умом Нечай понимал, что все это глупос
ть, его собственные выдумки, но так и не простил себе тех двух недель. И как
только вспоминал о них, так сразу старался избавится от этих воспоминани
й, не думать, забыть навсегда. Но мысли сами собой возвращались в стены шко
лы за монастырской стеной, и лицо Парамохи не давало уснуть.
Он старался думать о теплой печке, все еще излучающей жар, о ночном походе
в лес, и когда, наконец, снова задремал, до самого утра бежал вдоль полураз
рушенной стены, и не успевал подхватить девочку на руки. Просыпался от тя
желого удара тела об землю, обливался потом Ц теперь уже горячим Ц и сно
ва бежал вдоль стены.
Его разбудила мамина рука, вытирающая пот с его лица Ц для этого ей пришл
ось встать на табуретку.
- Мама, ну что вы с ним возитесь? Ц ворчала из своего угла Полева, - так ему и н
адо, пусть хоть во сне помучается. У него же вообще совести нет! Вчера опят
ь пьяный явился среди ночи, перебудил весь дом.
Нечай, еще не открывая глаз, подумал, что в утреннем шуме чего-то не хватае
т, и только потом догадался Ц не стучал молоток Мишаты. Ну да, он же сам ему
вчера руку сломал… Вот зараза…
- Сыночек… - ласково прошептала мама, - что ж тебе такое снится каждую ночь?..

- Это от пьянства, - фыркнула Полева.
Нечай приоткрыл один глаз и взял маму за руку, а потом, блаженно потягивая
сь, потерся лбом о ее мягкое плечо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22