Ну, про оплату опять тему тереть не будем. Мы тебя знаем и ты нас. Тут всё путём. Чего время терять? Такса ясная. Не раз уже про неё говорено было.
– У нас, как в банке, и всё будет сделано без единого кокоса, – добавил к сообщению друга Кокос. – Ты же нас кокосов, как облупленных знаешь. Всё будет тики так. Ну, аванс, тут уж сам понимай, стоечку-то мы тебе позавчера подготовили. Вот, значит, такой кокос получается. Работка-то начата, ну, сам понимаешь. Чего ещё тут говорить? Начал дело, гуляй смело. Мудрость такая народная в наличии имеется. Так, что Сергеич гони нам аванс и всё путём будет.
– Спасибо ребята, – заулыбался Сергей Сергеевич, – только дровничок мне сегодня Андрей поправил. Вот так оно получилось. Помог, как говорится по-соседски, без оплаты.
– Как так поправил? – в один голос удивились мужики. – Да ты чего, Андрюха? Ты чего не в свое дело суешься?
– Как так, ты это? – обратился уже один Тодор лично ко мне. – Ну, ты чего борзеешь-то? Ты чего?
– Вообще, – поддержал друга Кокос, – за такие дела таких кокосов навешать можно, что сам знаешь. И вообще, какой ты ему сосед? Ты живешь через три дома. Сосед это тот, кто рядом живет. Это каждый кокос знает.
– Или напротив, ну уж, в крайнем случае, наискосок, – опять взял слово Тодор и стал наступать на меня с явно не дружескими намерениями.
– Ребята, ребята, – засуетился Сергей Сергеевич, вникая в суть нашей разборки. – Я же вам бутылку портвейна, о которой договаривались, всё равно отдам. Андрей-то от неё отказался. Пойдемте в сад сядем, там и выпьете.
– Ну, тогда другое дело, – успокоили свои эмоции мужики и уселись под старой вишней в ожидании обещанной «бомбы». – Только ты Андрюха в следующий раз поосторожней такие дела делай, а то ведь нарвешься на кого-нибудь. Хорошо мы тебя с пацанов знаем. С другими бы ты просто так не разошелся. Здесь дело серьезное, договор ведь у нас был. Сам понимать должен, не маленький уже. Наша корова и нам доить её. Нам здесь помощников не надо.
Успокоиться-то они вроде бы успокоились, но смотрели на входную дверь, за которой задержался Сергей Сергеевич в большом ожидании и с немалой долей недоверия. А ну, как обманет? Вроде не обманывал никогда, а всё равно, вдруг? За каждым человеком глаз да глаз нужен. Только дачник, конечно же, не обманул, вынырнул он из своей избы с семисотграммовой бутылкой в руке и вежливой улыбкой на челе. Не нашей улыбкой, наши люди так не лыбятся, уж больно он вежлив был. Ну, просто подозрительно, как вежлив. Однако мужики, презрев все подозрения, пузырю обрадовались. Тодор сразу за открытие бутылочки принялся, а Кокос к отремонтированному дровнику подошел. Стоечку, мною поставленную стал внимательно осматривать и профессиональные замечания по ходу осмотра делать.
– Нахалтурил ты Андрюха, нахалтурил, – приговаривал он, гладя рукой деревяшку. – Вот я бы конечно здесь рубаночком прошелся, а ты кокос не захотел красоты навести. У меня вот только времени ни кокоса не хватает. Было бы время, вот уж тогда б я такое сделал, таких кокосов навертел, что все бы… Ух… Вот только времени не хватает. И комель в кирпичики я бы уж точно положил. Ни к какому кокосу не ходи, точно бы положил. Аккуратненько положил бы, растворчиком заделал бы, и было бы всё в лучшем виде. Кокос к кокосу. Может быть, я бы рядышком клумбочку соорудил, чтобы цветы там разные можно высадить было. Я ведь каменщиком помню, был. Меня ведь тогда нарасхват. Вот кокос, какой получается, калымов у меня было, просто жуть. Хорошим я каменщиком был, дай бог каждому такое умение.
– Извините Лев Васильевич, – неожиданно влез в воспоминания Кокоса москвич, – Вы же мне говорили, что слесарем на фабрике трудились.
– Был и на фабрике. Всякие кокосы со мной в жизни были. Где я только не был? Рассказать тебе Сергеевич, не поверишь. Что каменщик? Я плитку любую с закрытыми глазами положу и все по узору без всяких кокосов. Вот жалко показать не на чем. Вот жалко, а то показал бы, этому молодому кокосу, как работать надо. Эх, как нас учили, теперь разве так учат? Сам Сергеич посуди, какое теперь мастерство, так лабуда одна.
– Слышь, Кокос, кончай баланду травить, – строго прикрикнул Тодор, наконец, справившись с капризной пробкой. – Идите, вмажем малехо да дровничок обмоем чуть-чуть. Всякое дело обмыва требует. Не нами заведено, не нам и нарушать.
Кокос бросил свои воспоминания и резво прыгнул за стол. Я от портвейна отказался. Что-то на меня какое-то стеснение перед Сергеем Сергеивичем напало. Мужики, услышав отказ, подозрительно посмотрели на меня, но уговаривать не стали, а, пропустив по стакану, хитро мигнули хозяину.
– Вы Сергеич, наверное, с Андрюхой коньяку импортного хватили, потому и портвешком брезгуете? Как коньячок-то? Вот бы попробовать. Ух, хитрецы. Коньячку вмазали, а портвейн, дескать, не будем.
– Я-то на днях тоже коньяк пил, – опять ударился в воспоминания Кокос. – В Вожжино ходил, там, у дачника одного подхалтурил, ну и он плеснул мне полбанки. Хорошее питьё, ничего не скажу, но я бы всё равно после него от красноты не отказался бы. Значит, вы уже выпили?
На интенсивные покачивания головы дачника мужики погрозили пальцами, ехидно посмеялись и налили еще. Я ещё раз отказался и уж хотел двинуть к дому, но тут бросился мне в глаза нож, которым Тодор бутылку открывал. Нож мне показался очень знакомым. Я взял его в руки и понял, что это был мой ножик. Мой, лично мой ножичек. Ножик был совсем обыкновенный с перламутрово-розовой ручкой. Однако была на ноже одна примета особенная. Я отобрал этот ножик у одного салаги в армии, он им на сторожевой вышке чьё-то имя резал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85