Опять он всю дорогу молчал и заговорил только у моей калитки.
– А ты Андрей с кем здесь живешь? – спросил меня Альбертыч, уже крепко пожимая на прощание руку.
– Один живу.
– А может выпить нам с тобой понемножечку с устатку, – вдруг неожиданно предложил следователь. – А то ведь я тоже один живу, и на работу мне сегодня идти совсем не хочется. Завтра работать начну. Отгул у меня. Кстати, тебе на работу через два дня. Алексеевич все устроит. Я договорился. О работе не беспокойся, там у тебя все нормально будет. Так, чего вмажем за завершение нашего дела? Или как?
Я на предложение, неожиданно даже для самого себя, радостно согласился, не хотелось мне тоже сейчас, совсем одному оставаться да и успел я привыкнуть к Колчинскому за последние дни. Только вот дома у меня никаких угощений не было и пришлось нам сперва к поселковому магазину подскочить. Когда все заготовительные хлопоты закончились мы сели к недавно срубленному мною из досок столику в тени пожилой яблони. В доме нам чего-то сесть не захотелось, а направление ветра сегодня способствовало приятному отдыху на зеленом лоне природы. Только отдыхать вдвоем у нас получилось весьма недолго. Не успели наши стаканы торжественно отзвонить завершение первого тоста, жалобно заскрипела калитка, и под сенью яблони явились Кокос с Тодором. Как они узнали, что мы решили что-то разлить, неизвестно? Кроется здесь какая-то великая тайна, на разгадку которой я даже в самых отчаянных мечтах не осмеливаюсь. Был у наших копьевских мужиков сверхъестественный нюх на выпивку. Ни один экстрасенс им в подметки не годится. Вот где практически непаханое поле для исследований удивительных способностей человека. Много теряют ученые, изучая удивительные свойства человеческого мозга в новейших лабораториях. Не там загадки природы кроются. В Копьево всей науке ехать надо. Вот где чудеса, так чудеса творятся. Еще не один человек в деревне не выпивал второго стакана без присутствия Кокоса с Тодором. Многие хотели, но никто не смог. Вот они чудеса, наяву очевидные, а в понимании невероятные.
Мужики осторожно подступились к нам, и Тодор сразу же с улыбкой сделал вежливое вступление:
– Вот ведь ядрёна кочерыжка, в глотку бы кому её засунуть, как оно всегда получается. Поспорили мы с Кокосом, про тебя Андрон, дескать, дома ты или нет ещё. А ты вот он тут значит, хрен тебе под печенку. Пропадал ты, в общем, где? А то значит, вчера заходили, и тебя нет. У вас чего праздник, какой или так между делом встретились? А мы вот тут с Кокосом мимо шли по случаю. Вот ведь какие случайности в жизни встречаются.
– Вот, что мужики, – прервал пламенную речь Тодора Альбертыч, – нам одной на четверых явно мало будет, потому сгоняйте-ка еще за парочкой.
Следователь сразу же присовокупил к предложению две сотенных бумажки, чем несказанно удивил моих односельчан и Тодор озаренный удивленным взором своего друга ринулся в сторону магазина.
– Только дерьма самопального не бери, – успел крикнуть Колчинский в напутствие, но дошло оно по назначению или нет, мы не знали.
Кокос же несмело топтался у столика, решая для себя, стоит ли из вежливости ждать приглашения к столу или уж садиться попросту, как у нас положено, без всяких церемоний. Альбертыч его муку понял и плеснул мужику полстакана. Кокос сел, выпил и признательно крякнул:
– Вот ведь Клавка, кокосина какая. Вот ведь чего учудила. Говорил я Федьке, чтоб чуду эту гнал в три шеи, а этот кокос меня не послушал. Говорит, что, мол, пора мне к берегу надежному прибиться, вот и прибился, куда уж надежнее?
– Постой Кокос, чего с тетей Клавой случилось, – сразу забеспокоился я о вдовой соседке.
– Какая она тетя Клава, кокос ей пониже спины. Вот ведь гадина, сгубила моего друга лучшего. Эх, Федька, Федька. Говорил же я тебе, а он мне всё твердил, что, дескать, она баба справная. Вот кокос неразумный. Баба справная? Вот и справила его с бела света.
– Ты мне Кокос толком объясни, что с тетей Клавой случилось? – начинал горячиться в предчувствии нехороших новостей.
– Утопила Клавка Федьку в говне, вот и всё, что случилось. Укокосила друга моего лучшего и в помет закатала, как мафиоза городская. Вот стерва.
– Как так?
– Очень просто, – неожиданно ворвался в наш диалог Колчинский. – Грицюк Клавдия Степановна тысяча девятьсот сорок девятого года рождения, уроженка Винницкой области совершила умышленное убийство своего сожителя Федора Ивановича Сачкова. Следствие еще не закончилось, но мотивы уже полностью ясны. Совершила женщина преступление из-за корыстных побуждений. Сожитель ей дом отписал, вот бабенке и невтерпеж стало. Конечно, если порассуждать чуть-чуть на моральные темы, то некоторые оправдания и поискать можно. Сын у неё по осени из мест лишения освобождается, и прислал он ей весточку жалостливую, что, дескать, нашел он там по переписке судьбу свою. А для судьбы этой жилплощадь требуется, в виде комнатенки какой ни будь. Сами понимаете без жилплощади, какая уж тут судьба? Вот Клавдия Степановна и решилась позаботиться о сыночке заблудшем, но обещавшем исправиться. Уж, какие она планы строила, не ведаю, а тут случай ей удачный вышел. Задержался сожитель в городе. Истомилась Клава без него в окошко глядючи и пошла к автобусу, встретить. Встретила уже затемно. Идут они под руку по полю вашему, аромат местный их пьянит и на разные глупости толкает. Федор вдруг о кончине своей речь завел, слово с Клавдии потребовал, чтобы она ему памятник в случае чего в полный рост заказала, а чтобы ей с сюжетом творения при заказе особенно не мучаться, он на пригорочек над жижей навозной взобрался и позу красивую изобразил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85