Душевная бабка. Ты-то с нами выпьешь?
Я, отмахнулся от Кокоса и хотел подойти к тете Клаве, чтобы спросить, может помочь ей в чем, но она, будто угадав мои мысли, вынырнула из толпы, схватила меня за рукав и зашептала:
– Помогай Андрей по соседскому делу. Возьми мужиков, да могилку вскопайте. Я как знала, три пузыря от Федьки припрятала. Еще на той неделе припрятала, как ведь знала. Он как деньгу-то закалымил, так пол ящика сразу принес, и я три пузыря припрятала. Ну, как знала. Мне довериться кроме тебя некому, ты уж помоги ради бога. Дело-то ведь соседское. Со всяким случиться может.
Она потянула меня за собой в избу, сунула там, в руку холщовую сумку и, вытолкнув обратно на крыльцо, опять зашлась в истошном рыдании.
– Убили голубя моего! Убили ироды проклятые! Как же я жить-то теперь буду вдовой горемычной?!
При моем появлении в толпе сумка несколько раз звякнула и сразу же к ней как к магниту подтянулась тройка мужиков во главе с Тодором. Он утирал губы, вяло матерился через слово и пытался ощупать содержание сумки.
– Чего поехали копать что ли? – убедившись в ценности содержимого, потянул меня Витька к ржавому старенькому «Запорожцу», нетерпеливо портившему воздух около покосившейся изгороди. – Кузьмич нас до кладбища подбросит. Ему всё равно машину обкатывать надо. Я договорился. Троем сладим или ещё кого возьмем? Вообще-то три пузыря на троих в самый раз, если ещё кого возьмем, то глядишь, и мало будет.
Когда мы прибыли на место, я с большим трудом убедил мужиков работать без авансирования скорбного труда. Знал я, что если их сейчас савансировать, то придется копать одному, а мне этого очень не хотелось и немного боязно было. Я всегда могилы через силу копаю, не люблю это дело, и потому я сумел твердо настоять на начале работы в сухую. Копали мужики умело, зло и потому быстро, а как дело было сделано, отошли мы к протекающей рядом речке помыли руки, зажгли костерок и сели за честно заработанную трапезу. Молча выпили по половине стакана, зажевали черствым хлебом и стали вспоминать про Федьку. Вспомнили немного, выпили ещё и перешли к другим темам.
– Вчера вечером кино американское по телеку смотрел, – поведал нам Кокос, понюхав хлебную корку после третьей порции. – Такую хренотень показывают, что смотреть противно, а нас русских вообще козлами выставили. Кокос бы им в задницу засунуть после такой фильмы. Неужели они нас, правда, такими дурнями представляют. У самих президент кобель кобелем, а нас козлами выставляют. Чудно. Что за люди?
– А ты чего хотел сейчас по телевизору увидеть, как не нас, козлов? – вступил в дискуссию Федя Садов, успевший уже на ходу втиснуться к нам в машину, и потому взятый нами с собой, ну не выбрасывать же его было на ходу.
Желающих нам помочь было немало, но самым расторопным и настырным оказался Федя и потому нагло попал он в наш наскоро сколоченный коллектив, в который мы его пусть без особой радости, но всё же взяли.
– Я, – отозвался Лёва, – я для души чего ни будь хочу, а там пальба, взрывы да бабы с голыми сиськами прыгают. – Мне наших, русских фильмов надо. Чтоб всё по-людски там было, не как у них кокосов толстозадых. И главное, чтобы нас козлами не выставляли. Я наяву это каждый день почесть вижу, чего еще по телеку душу травить? Чего для этого, что ли телевизор изобретали?
– Распоясались американцы, – треснул рукой по жухлой траве Тодор. – Совсем страх потеряли. Я помню, когда на флоте служил, как они нас боялись. Юлили перед нами, зубами клацали, а кусать, ой как остерегались. А теперь что? И президент их теперь…
Тут Витек выдал длинный ряд таких дерзких эпитетов, что если бы их услышал глава Белого дома, то морские пехотинцы сразу же были бы брошены из знойных пустынь Ближнего Востока в дурно пахнувшие поля деревни Копьёво. Мужики дружно закивали, но тему дальше развивать не стали и спустились с вершин большой политики на картофельное поле, оккупированное колорадским жуком. Но и жук владел их умами не долго, метнулся разговор в сторону олигархов, а уж от них полетел к проблемам глобального потепления, массового обнищания русского народа и предполагаемому росту цен на самогон в связи с последним подорожанием сахара и дрожжей.
Я слушал их бестолковый разговор и думал о том, как несправедливо устроена наша жизнь. Кто-то получает от неё блага, а кто-то, сидя по уши в дерьме, только слюни пускает и ругает кого-то, причем сам не понимая кого. Чего тут других ругать? Себя надо крыть в первую очередь и покрепче, ведь только сами мы во всем и виноваты. Вот взять Витьку, ведь скажи мне лет пятнадцать назад, что он таким станет, я бы в жизнь не поверил. Я ходил тогда ещё только в первый класс, когда бравый моряк Виктор Суков, отслужив срочную службу, прибыл в родную деревню. Гудела деревня от его прибытия. Он шествовал гордо по улице, вежливо здороваясь со старушками, пожимая руки мужикам и рассказывая нам, малолетним пацанам о своих морских странствиях да береговых приключениях. Интересно было, так интересно, что мы все поголовно во флот служить собрались. Потом уселся Виктор на полуспортивный мотоцикл и умчался куда-то в сторону райцентра, лишь иногда появляясь в родных пенатах с очередной пассией на заднем сидении. Любили Сукова девки за стать да удаль. Привозил он городских девиц ежемесячно, причем разных, до тех пор, пока одна не вгрызлась мертвой хваткой в могучую Витькину спину туго обтянутую курткой из кожзаменителя. Хорошо помню его свадьбу. Богатая была свадьба. Наших деревенских мало пригласили. Были на свадьбе в основном городские, а наши около окон толкались, наблюдая сквозь приспущенные занавески убранство столов да жениха с невестой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85