Барт не обратил внимания на его слова. Он подался вперед, напряженно вглядываясь в лицо Мэгги.
– Неужели ты – это она? Ты вернулась?
Мэгги негромко вскрикнула, протестуя.
Калеб встряхнул отца за воротник.
– Отпусти ее, – повторил он сквозь зубы.
Барт выпустил руку девушки и резко развернулся к сыну.
У того не осталось времени, чтобы уклониться. Неловкий удар попал Калебу в челюсть, сбоку, и порядком ошеломил его. Прошло уже много лет с тех пор, как отец избил его в последний раз.
Ему захотелось ударить Барта в ответ.
Но он сдержался. Пусть даже он давно стал взрослым. И сильным.
Калеб перехватил кулак отца, когда тот замахнулся второй раз, и заломил ему руку за спину.
– Довольно! – прорычал он.
Барт издал какой-то непонятный звук, страшный и неприятный, – словно мокрая веревка скользнула по ржавым петлям – и упал ему на грудь. Калебу понадобилось несколько долгих секунд, чтобы сообразить, что отец плачет. Он обеими руками обнял высокого, худого Барта. В душе его боролись гнев и жалость.
– Мне очень жаль… – Прекрасное лицо Мэгги было серьезным, а голос прозвучал негромко и нежно. – Она не вернется.
Калеб нахмурился.
– Вы знакомы?
– Ее глаза…
На бледном лице Барта выступили крупные капли пота. Он хрипло дышал, и изо рта у него пахло просто омерзительно.
– Что ты имеешь в виду?
– У нее глаза твоей матери.
Озадаченный и сбитый с толку, Калеб посмотрел на сестру и встретился с ней взглядом. У Люси были такие же, как и у него, серо-зеленые глаза.
– Та, другая, – пробормотал Барт. – Та, что смотрит на меня. У нее глаза твоей матери.
– Он болен, – сказала Люси. – Давай я отведу его наверх.
– Я сам справлюсь, – мрачно отрезал Калеб.
Вот так, и никто не спрашивает, хочется ему возиться с отцом или нет.
* * *
Маргред смотрела, как Калеб помогает отцу подняться по лестнице. Несмотря на нетерпение, прозвучавшее в его голосе, и разочарование, светившееся в глазах, в нем по-прежнему ощущалась недюжинная сила. И нежность.
– Ему следует поберечь ногу, – прошептала она.
– У Калеба лучше получается заботиться о других, чем о себе, – ответила Люси. – Он ведь воспитал меня, если вы этого не знаете.
Маргред склонила голову к плечу.
– Наверное, это было еще до того, как он отправился на войну.
– Собственно говоря, он уехал учиться в школу, когда мне исполнилось девять. Выбора у него особого не было – или учеба, или ловля лобстеров с отцом. А они к тому времени уже настолько не переваривали друг друга, что не могли обедать за одним столом, не говоря уже о том, чтобы проводить по двенадцать часов в день на борту одной лодки. Калеб мирился с этим, насколько у него хватало сил. Он хороший брат. – Ее открытый и честный взгляд встретился со взглядом Маргред, и на мгновение та ощутила, как в душе у нее звякнул колокольчик, отозвались какие-то скрытые струны… Но тут Люси отвела глаза. – Он вообще хороший человек.
Селки не приемлют категорий «плохой – хороший». Они просто живут, и этого достаточно для их существования. Но для людей, жизнь которых была короткой и сумбурной и нормы поведения которых определяли дальнейшее местопребывание их душ, добро и зло значили очень много.
Калеб на самом деле хороший человек, поняла Маргред, и это понимание вдруг отозвалось в ее сердце острой болью. Неважно, верил он ей или нет, но он пытался защитить ее. Заботился о ней.
Но когда-нибудь наступит день, когда он умрет.
Как он может спокойно относиться к этому?
И сможет ли она пережить это?
Ее партнер умер, и она скорбела о нем, и оплакала его. Но ее жизнь не слишком отличалась от той, которую она веками вела до него или после: солнечный свет, море, штормы, смена времен года, безбрежные просторы океана, свобода и беззаботные волны. Прошло пятьдесят лет, и она уже не могла припомнить его прикосновений или тембр его голоса.
По лестнице, хромая, спустился Калеб. Его чудесные зеленые глаза были мрачными и строгими, губы кривились от боли, и она вновь ощутила, как у нее болезненно защемило сердце.
Он тронул ее своим поведением. Он изменил ее.
Даже если она сможет вернуться в море, останется ли она такой, как прежде?
– Как там папа? – спросила Люси.
Выражение лица Калеба смягчилось, когда он взглянул на сестру.
– Спит.
– Ага. Это хорошо. – Люси переступила с ноги на ногу. Перевела взгляд с Калеба на Мэгги. – Думаю, я досмотрю шоу у себя в комнате. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, Лу.
– Спокойной ночи, – эхом откликнулась Маргред.
Послышались удаляющиеся шаги, Люси поднималась по ступенькам.
– Ты не хочешь рассказать мне, что происходит? – негромко поинтересовался Калеб.
Она приподняла бровь.
– Я смотрела телевизор вместе с твоей сестрой. Это очень… познавательно.
Губы Калеба дрогнули в улыбке.
– Милая, это шоу «Американский идол», а не образовательная программа на канале «История». – Он нажал кнопку, и экран потемнел. – Что это у тебя за дела с моим отцом? Он вел себя так, словно узнал тебя.
– Так и есть. Точнее, – поправилась она, – он узнал во мне ту, кем я являюсь.
– И что это должно означать, черт возьми?
Его вопрос как ножом полоснул ей по груди. Она уже объясняла, но он не поверил!
– А его ты не спрашивал?
– Старик отказывается отвечать, даже когда трезвый. А когда он пьян, с ним вообще разговаривать бесполезно.
Она с вызовом выпятила подбородок.
– И до тех пор, пока ты готов убеждать себя, что он пьян, а я сошла с ума, ты можешь не верить никому из нас.
Калеб покачал головой.
– Я пришел сюда не для того, чтобы ссориться с тобой. Я скучаю по тебе, Мэгги.
Сердце у нее дрогнуло. Она скрестила руки на груди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96