Но один слой накладывался на другой, с каждым разом становясь все плотнее, крепче и непрозрачнее, истощая ее силу и уничтожая его дух.
Слои силы продолжали ложиться друг на друга, заточая его в непроницаемую оболочку, в огромный, сверкающий сине-зеленый шар, пока наконец адский огонь демона не погас окончательно.
И тогда на нее обрушилась чернота.
* * *
Мэгги…
Она парила в невесомости. Ее сущность растворилась в приливах и отливах, в пене волн и дыхании моря. Она не чувствовала своего тела и не думала ни о чем. Боли не было. Памяти тоже. Неужели это и есть смерть? Тогда она очень уютная и спокойная.
Есть вещи похуже смерти…
Ох, Калеб…
Резкая боль вдруг пронзила ее, как луч ослепительного света в полной темноте. Она заморгала, щурясь и пытаясь и дальше остаться невесомой, парить в прохладной, тихой глубине.
– Мэгги!
Голос не давал ей забыться. Он был резким и настойчивым, от него расходились круги по воде, как от камня, брошенного в стоячую воду. Он будоражил и тормошил ее, тянул к свету. Она барахталась, сопротивляясь и задыхаясь. Она не хотела двигаться. Она не хотела вспоминать.
«Калеб погиб…»
– Мэгги, любимая, очнись.
Голос его не походил на голос умершего. Он звучал… хрипло. Расстроенно.
Открыв глаза, она увидела его измученное, осунувшееся лицо, склонившееся над ней, которое туманным пятном выделялось на фоне ясного неба. Она растерянно заморгала. Откашлялась.
– Где мы?
Селки не попадают в Рай…
Калеб издал какой-то странный звук, нечто среднее между смехом и стоном.
– Ты лежишь на палубе. Дилан вытащил тебя из воды. Он спас нас обоих.
В поле зрения Маргред появился Дилан, тенью вставший за плечом Калеба.
– Напрасная трата времени и сил. Ты все равно умрешь от кровопотери. Если, конечно, не собираешься сделать что-нибудь с этой пулевой раной. Ага, смотри-ка, она сразу пришла в себя, – с удовлетворением в голосе отметил он.
– Заткнись! – распорядился Калеб.
«Он умрет от потери крови…»
Маргред с трудом приподнялась и села. Руки у нее горели огнем. Ноги, исцарапанные о камни, кровоточили. Болело и протестовало все тело – суставы, легкие, горло, живот, – как если бы магия, наполнившая ее, растянула ткани и сосуды, а потом смешала их в кучу, вышвырнув за ненадобностью все лишнее.
Калеб выглядел еще хуже – он тонул, его избивали, в него стреляли! – губы у него посинели, лицо осунулось и посерело, в глазах притаилась безмерная усталость. И незащищенность.
От волнения и беспокойства сердце Маргред билось с перебоями.
– Тебе нужен врач. – Она повернулась к Дилану. – Ты должен отвезти нас на своей лодке.
– Я, как всегда, к вашим услугам, – сухо ответил Дилан. – Что-нибудь еще?
Калеб покачал головой. Лицо его исказилось от боли.
– Мы должны остаться здесь. И вызвать по радио патруль береговой охраны.
Дилан удивленно приподнял брови.
– Для чего? Я мог бы доставить вас обоих на Край Света еще до того, как их катер доберется сюда.
– Убит человек, – пояснил Калеб. – Начнется следствие. Я должен оставаться рядом с телом до тех пор, пока место преступления не будет огорожено и осмотрено.
– Ох, перестань! Ты и вправду намерен привлечь хумансовскую полицию к расследованию того, что здесь произошло? И что ты им скажешь, хотел бы я знать?
– Правду, – ровным голосом ответил Калеб. – Столько, сколько смогу. Уиттэкер последовал за нами сюда, выстрелил в меня и ранил, а я убил его в порядке самозащиты.
– А как ты собираешься объяснить чудесное воскрешение давным-давно исчезнувшего брата-селки?
– Никак. Я вообще не собираюсь упоминать о тебе. Я хочу, чтобы ты вместе с лодкой убрался отсюда до прибытия полиции.
– Я не хочу, чтобы они появлялись здесь. Это мой остров.
– Твой?
Братья уставились друг на друга, как два котика-самца на лежбище.
– Да. – Улыбка Дилана была острой и ранящей, как нож. – Он достался мне в наследство от нашей матери.
– А ведь я вас искал, – внезапно признался Калеб.
Маргред, наблюдавшая за ними, прекрасно поняла, что Калеб протягивает брату руку дружбы. Он хотел, чтобы Дилан знал, что его не забыли. Дети моря жили свободными и беззаботными, как морские течения, следуя своим прихотям, ни о ком не заботясь и не испытывая привязанностей. Но Калеб пустил на суше корни, глубокие, как у столетнего дуба. И он был готов приютить под своей крышей любого, кто оказывался рядом. За семьсот лет своего существования Маргред не доводилось сталкиваться ни с кем, кто проявлял бы такую преданность долгу, такую заботу и сострадание, как Калеб.
– Я искал вас обоих, – продолжал он. – Проверял базы данных водительских прав, налогов на недвижимость в округе, записи об окончании высших учебных заведений. Но никого не нашел.
– А я не хотел, чтобы ты меня отыскал, – холодно заявил Дилан. – Мне не нравятся посетители.
Калеб кивнул, принимая категорический отказ как должное.
– Тогда убирайся отсюда к чертовой матери! И забирай с собой свое золото и свою шкуру.
Маргред отреагировала инстинктивно, как ребенок, у которого отняли любимую игрушку. «Нет. Шкура моя!» Калеб отдал свою находку ей. Внутреннее чутье и интуиция, отточенные семью веками выживания, подсказывали ей, что она должна немедленно забрать шкуру и вернуться в море.
– Возьми ее, и ты снова станешь свободной, – сказал Калеб, когда думал, что умирает.
Когда они оба думали, что он умрет.
Но Калеб выжил…
Маргред дышала тяжело, с хрипом, хватая воздух широко открытым ртом. Она не могла представить себе, как будет жить без него.
Дилан нахмурился.
– Шкура не моя, чтобы так просто взять и избавиться от нее. И не твоя, кстати, тоже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96