Затем возникает бабушка — дева Мария, вокруг — длиннолицые пророки. Они кланяются ей и возносят хвалу. Потом слышится резкий шелест — это птицы машут крыльями. И вот уже птица в руках девы Марии, потом за пазухой у нее, ястреб неподвижно повисает в воздухе, но он не падает на землю, и вот уже хищник обращается в длиннолицего пророка, наконец, в Иисуса и вместе с другими пророками начинает возносить хвалу богу.
Наадж просыпается. Деревья шумят, ветер, видимо, изменил направление. Солнце еще не взошло, однако вокруг светло. Наадж дрожит от холода, быстро связывает свои вещи, съедает кусочек хлеба и снова едет.
Вместо ожидаемой суровости Лаас осыпает ее нежностями и поцелуями. Наадж устала до смерти, и эти поцелуи пьянят ее. Лаас говорит, как он скучал по ней, что послал телеграмму — Наадж была тогда уже в дороге. А завтра они возвращаются. Места, правда, он не получил, но посмотрит еще в Таллине, а если и там не найдет, то после отпуска они вернутся в Уулуранна. Через год-пол- тора все равно получит место, а за это время освоит теорию, и тогда двери университета будут ему открыты; Наадж, наверное, и не нужно будет сдавать вступительные экзамены, у нее такой хороший аттестат.
— Мы будем жить хорошо,— говорит он наконец.
— Да,— отвечает Наадж.
Вечером они смотрят фильм по роману Уэллса «Покорители Вселенной». После страшной войны мир лежит в развалинах, государством правит кровожадный тиран.
Но на каком-то острове живет чудом уцелевшая группа ученых, благородных и честных людей, они приходят к власти и строят новое человеческое общество. Головокружительное совершенство техники и науки. Фильм завершается выстреливать в космос из гигантской пушки межпланетного корабля.
Наадж спит ночью беспокойно, кровавые картины войны из фильма сменяют одна другую.
...Наадж плывет на подводной лодке. Вдруг раздается треск, и вот Наадж уже глубоко на зеленом морском дне, среди самых удивительных чудищ. Вначале она вроде и не пугается их, но тут к ней начинает медленно приближаться гигантский спрут. Наадж бежит по морскому дну, преодолевая плотную, напирающую воду, прыгает через морские раковины, камни, и вот уже где-то словно бы проглянул свет. Мерзкая тварь подплывает все ближе. Наадж все бежит и бежит. Затем морское дно внезапно превращается в подводную арену военных действий, один ряд окопов следует за другим, заграждения из колючей проволоки, винтовки и пушки, смятые каски и трупы, трупы. Ей бы следовало перепрыгивать через них, но она не может, на плечах у нее какой-то груз, она спотыкается о разлагающиеся трупы. Она падает, пытается подняться, однако груз прижимает ее к ржавым грязным шипам колючей проволоки.
«Скинь его с себя!» — доносится из виднеющегося впереди просвета голос бабушки.
Наадж ощупывает свою спину, но груз словно сросся с одеждой, когда она пытается стряхнуть его с себя, ей становится больно.
Мерзкие щупальца твари все приближаются к ней, у Наадж уже нет сил, а спереди из просвета снова доносится бабушкин голос:
«Скинь его с себя!»
Наадж сбрасывает груз и видит, что это — тетрадь.
Просыпается, испуганно озирается в темноте, нащупывает спящего рядом с собой мужа, но усталость берет свое, и она снова засыпает.
Но едва она забывается, как повторяется тот же сон, но только еще более ужасный. Наадж просыпается, вся дрожа от страха, руки и ноги покрылись потом и дрожат, словно она выполняла тяжкую работу. Включает электричество, яркий свет в свою очередь пугает ее, и когда она видит спокойно спящего рядом мужа, его ввалившиеся щеки,
резко очерченный рот и его руки с синими набухшими венами, она начинает плакать.
— Наадж, что с тобой?— просыпается Лаас и садится в постели.
Но Наадж ничего не говорит. Всхлипывая, выбирается из кровати, перебирает какие-то бумаги в папке, пока не протягивает мужу тетрадь.
— Я не смогла отстирать белье. И не осмелилась сказать тебе все — до последнего, все равно осталось еще. Харри, поцелуи Ууссаара и...
Лаас вначале ничего не понимает. В комнате так тихо, что громко разносится слабое тиканье часов. Наадж перестала всхлипывать, ей словно бы и не о чем больше плакать. Теперь она обнажилась до конца, вот она здесь, на краешке кровати,— чужой для себя человек. А Лаас с большими жилистыми руками и усталыми глазами кажется гораздо ближе, и она довольно спокойно, не притворяясь и ничего не скрывая, рассказывает ему о себе:
— Ты, Лаас, хотел, чтобы я рассказала тебе все. Считай, что теперь все. Должна была рассказать тебе все в самом начале, но тогда ты не захотел бы взять меня в жены. Ты и теперь не очень этого хочешь, но все-таки какое-то время мы были вместе. Когда я поняла, что ты, собственно, и не хочешь этого, я сказала Харри, что готова выйти за него замуж. Он сперва не знал, как поступить, боялся сказать об этом дома, но потом согласился. А тогда уже я не захотела, потому что ты иногда присылал мне такие чудесные письма. И любовь к Харри словно бы остывала. Он желал меня, но я наврала, что еще, ну, невинная, другое дело, если бы он взял меня насильно. Потом — ты не приехал на свадьбу брата, я очень тебя ждала. На свадьбе был Ууссаар — он разок поцеловал меня в волостном доме, во время свадьбы, в комнате наверху, он привлек меня к себе и еще раз поцеловал. Все спрашивали, где жених Наадж,— я ничего не могла ответить — ведь я не знала, возьмешь ли ты меня в жены. Собиралась сразу после свадьбы поехать к тебе, но не поехала; думала о Харри — я не видела его на свадьбе, отец не позвал,— а во вторник ночью он пришел, и мы гуляли по улице. Он говорил, что я необыкновенная и.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77