— Она снова рассмеялась. — О, как я радовалась, когда его били и он кричал. Я его ненавидела. Как я его ненавидела! Он не был настоящим мужчиной, даже не мог терпеть боль. И не мог слышать рычания ларла.Я знал, что кастовая принадлежность в Горе обычно передается по наследству, но это правило не обязательное, и человек, который не хотел оставаться в своей касте, мог ее поменять, если получал одобрение высшего совета своего города; такое одобрение давалось, если он подходил для другой касты и если члены этой касты не возражали принять его в свое братство.— Может быть, — предположил я, — он оставался врачом, потому что не мог выдержать боль.— Может быть, — согласилась Вика. — Он всегда хотел прекратить страдания, даже если речь шла о животном или рабе.Я улыбнулся.— Видишь, как он был слаб, — сказала Вика.— Вижу.Вика снова легла на меха и шелка.— Ты первый из мужчин в этой комнате заговорил со мной о таких вещах.Я не ответил.— Я люблю тебя, Тарл Кабот, — сказала она.— Думаю, нет, — мягко ответил я.— Люблю! — настаивала она.— Когда-нибудь ты полюбишь… но не думаю, что воина из Ко-ро-ба.— Думаешь, я не могу любить? — вызывающе спросила она.— Когда-нибудь ты полюбишь и будешь любить сильно.— А ты сам можешь любить?— Не знаю, — я улыбнулся. — Когда-то… давно… я думал, что люблю.— Кто она была? — не очень приятным голосом спросила Вика.— Стройная темноволосая девушка, по имени Талена.— Она была красива?— Да.— Как я?— Вы обе очень красивы.— Она была рабыня?— Нет, — ответил я, — она была дочерью убара.Лицо Вики гневно исказилось, она соскочила с возвышения и подошла к стене, схватившись руками за ошейник, как будто хотела сорвать его с горла.— Понятно! — сказала она. — А я, Вика, всего лишь рабыня!— Не сердись, — сказал я.— Где она?— Не знаю.— И давно ты ее не видел?— Больше семи лет.Вика жестоко рассмеялась.— Тогда она в городах праха, — насмехалась она.— Может быть, — согласился я.— А я, Вика, здесь.— Знаю.Я отвернулся.Услышал ее голос за собой.— Я заставлю тебя забыть ее.В ее голосе звучала жестокая, ледяная, уверенная, страстная угроза женщины из Трева, привыкшей получать все, что она хочет, женщины, которой нельзя отказать.Я снова повернулся к ней лицом. Это теперь была не девушка, с которой я разговаривал, а женщина из высшей касты разбойничьего города Трева, высокомерная и властная, хотя и в рабском ошейнике.Вика расстегнула пряжку на левом плече, и платье упало к ее ногам.Она была заклеймена.— Ты думал, я рабыня для удовольствий, — сказала она.Я рассматривал стоявшую передо мной женщину, ее мрачные глаза, надутые губы, ошейник, клеймо.— Разве я недостаточно красива, — спросила она, — чтобы быть дочерью убара?— Да, ты красива.Она насмешливо смотрела на меня.— А ты знаешь, что такое рабыня для удовольствий?— Да.— Это самка человеческого рода, но выращенная как животное, ради своей красоты и страстности.— Знаю.— Это животное, выведенное для удовольствия мужчины, выращенное для удовольствия своего хозяина.Я ничего не ответил.— В моих жилах, — сказала она, — течет кровь такого животного. В моих жилах кровь рабыни для удовольствий. — Она засмеялась. — А ты, Тарл Кабот, хозяин. Мой хозяин.— Нет, — сказал я.Она насмешливо приблизилась ко мне.— Я буду служить тебе как рабыня для удовольствий.— Нет.— Да. Я буду послушной рабыней для удовольствий. — И она подняла ко мне свои губы.Я удерживал ее руками на расстоянии.— Попробуй меня, — сказала она.— Нет.Она засмеялась.— Ты не сможешь отказаться от меня.— Почему? — спросил я.— Я тебе этого не позволю. Видишь ли, Тарл Кабот, я решила, что ты будешь моим рабом.Я оттолкнул ее от себя.— Ну, хорошо! — воскликнула она. Глаза ее сверкали. — Хорошо, Кабот, тогда я завоюю тебя!И в этот момент я снова ощутил тот запах, который чувствовал в коридоре за пределами комнаты; я прижался губами к губам Вики, впился в ее губы зубами, откинул ее назад, так что только моя рука не давала ей упасть на каменный пол, услышал ее удивленный болезненный крик, а потом гневно отбросил ее на соломенный рабский матрац, лежавший в ногах спального возвышения.Теперь мне казалось, что я понял их замысел, но они пришли слишком быстро! У нее не было возможности выполнить свое задание. Но если бы я не сосредоточился, могло бы быть труднее.Я по-прежнему не поворачивался к входу.Запах усилился.Вика в страхе скорчилась на рабском матраце, в тени рабского кольца.— В чем дело? — спросила она. — Что случилось?— Значит ты должна завоевать меня?— Не понимаю, — она запиналась.— Ты негодное орудие царей-жрецов.— Нет, — сказала она, — нет!— Сколько мужчин ты завоевала для царей-жрецов? — Я схватил ее за волосы и повернул к себе лицом. — Сколько?— Не нужно! — Она заплакала.Мне хотелось разбить ее голову о каменную платформу, потому что она предательская, соблазнительная, злая женщина, достойная только ошейника, наручников и хлыста!Она качала головой, как бы отрицая не высказанные мною обвинения.— Ты не понимаешь, — сказала она. — Я люблю тебя!Я с отвращением отбросил ее от себя.Но по-прежнему не смотрел на вход.Вика лежала у моих ног, с угла ее губ стекала струйка крови — знак моего жестокого поцелуя. Полными слез глазами она смотрела на меня.— Пожалуйста, — сказала она.Запах все усиливался. Я знал, что он близко. Как это девушка его не замечает? Разве это не часть ее плана?— Пожалуйста, — повторила она, протянув ко мне руку. Лицо ее было залито слезами, в голосе звучали рыдания. — Я люблю тебя.— Молчи, рабыня, — сказал я.Она склонила голову к камням и заплакала.Я знал, что теперь он здесь.Запах подавлял.Вика, казалось, тоже поняла, она подняла голову, глаза ее расширились от ужаса, она поползла на коленях, закрыв лицо руками, задрожала и испустила длинный ужасный крик, крик, полный страха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87