– Здесь годится, мисс Кеппель?– Ах, меня все зовут просто Вирджи, и вы можете так... Здесь хорошо.Рада с вами познакомиться, мистер Марлоу. Я вижу вы – из Голливуда, этого гнезда порока!Она протянула мне твердую загорелую руку, и я пожал ее.– Видите ли, я говорила с доктором Холлисом о бедной Мюриэль Чесс. Я надеялась, что вы не откажетесь рассказать еще некоторые подробности... Насколько я слышала, это вы обнаружили труп?– Точнее, его нашел Билл Чесс. Я просто присутствовал при этом. Вы не говорили с Джимом Паттоном?– Еще нет. Он куда-то уехал по делам. Я вообще-то не рассчитываю, что он мне много расскажет.– Как знать, – сказал я. – Он же выставил свою кандидатуру на новый срок.А вы как-никак представляете прессу!– Джим – никудышный политик, мистер Марлоу. А про меня нельзя сказать, что я «представитель прессы». Мы здесь издаем маленький листок – чисто дилетантское предприятие.– Ну, и что же вы хотели бы знать? – Я предложил ей сигарету и зажег спичку.– Может, вы мне просто расскажете всю историю?– Я приехал с письмом от Дерриса Кингсли, чтобы ознакомиться с его владением. Билл Чесс сопровождал меня и попутно рассказал, что его оставила жена. Показал ее прощальную записку. У меня была с собой бутылка, и мы с ним не спеша выпили. У него развязался язык, он чувствовал себя одиноким и жаждал выговориться. Так и вышло. А раньше я его и не знал совсем. На обратном пути мы стояли с ним на пристани, и Билл вдруг заметил руку, выглядывавшую из-под старого дощатого настила на дне озера. Выяснилось, что эта рука принадлежит тому, что некогда было Мюриэль Чесс... Пожалуй, это все.– Насколько я поняла доктора Холлиса, она пролежала в воде довольно долго. Труп сильно разложился... и...– Да. Вероятно, целый месяц, с тех пор, как она исчезла из дому. Нет никаких оснований предполагать что-либо другое. Маленькое письмо, которое она оставила, было прощальным письмом самоубийцы.– Кто-нибудь в этом сомневается, мистер Марлоу?Я посмотрел на нее краем глаза. Из-под копны волос на меня смотрели задумчивые темные глаза. Медленно опускались сумерки.– Я думаю, полиция всегда сомневается, – сказал я.– А вы?– У меня нет никакой особенной точки зрения.– А меня интересует и не особенная.– Сегодня я увидел Билла Чесса впервые. Он показался мне очень импульсивным человеком, да и, по собственным словам, он – не святой. Но, похоже, он очень любил свою жену. Не могу себе представить, чтобы он жил там спокойно целый месяц, зная, что скрывается в воде под пристанью.Представляете, вот он выходит из своего домика, смотрит на голубую гладь озера и мысленным взором видит, что происходит под этой гладью... И что он сам ее туда спрятал... Нет, не могу себе этого представить.– Я тоже не могу, – мягко сказала Вирджи Кеппель. – И ни один человек не мог бы. И все же мы знаем, что такие вещи случались и что они будут случаться и впредь. Вы – торговец земельными участками, мистер Марлоу?– Нет.– Можно мне спросить, кто вы по профессии?– На этот вопрос я не хотел бы отвечать.– Это то же самое, как если бы вы на него ответили! – заметила она. – Кроме того, доктор Холлис слышал, как вы назвали Джиму Паттону свое полное имя. А у нас в редации есть телефонная книга Лос-Анджелеса. Впрочем, я ни с кем об этом не говорила.– Очень любезно с вашей стороны.– Я могу быть еще любезнее: если вы не хотите, то я и дальше не скажу никому об этом.– И во что мне это обойдется? Ведь задаром у нас только смерть.– Ни во что. Я не стану утверждать, что я – хороший репортер. Но мы никогда не стали бы печатать такого, что могло бы пойти во вред Джимму Паттону. Джим – это соль нашей земли. Но ведь вы сумеете добраться до истины, верно?– Не делайте ошибочных умозаключений, – сказал я. – Меня совершенно не интересует Билл Чесс.– А Мюриэль Чесс?– А почему я должен ею интересоваться?Она тщательно погасила сигарету.– Это ваше дело, – сказала она. – Но есть одна маленькая деталь, над которой вы, возможно, захотите поразмыслить. Если вам еще об этом неизвестно. Месяца полтора назад сюда приезжал один полицейский из Лос-Анджелеса по фамилии Де Сото. Здоровый парень со скверными манерами. Нам он не понравился, и мы ему ничего не сказали. Я имею в виду нашу редакцию.Он показал нам фотографию и сказал, что он разыскивает некую Милдред Хэвиленд. Фото было чертовски похоже на Мюриэль Чесс. Прическа была изменена и форма бровей. Вы знаете, это может сильно изменить внешность женщины. И все же, я думаю, на фотографии была жена Билла.Я побарабанил пальцами по приборному щитку и немного погодя спросил:– И что вы ему сказали?– Ничего мы ему не сказали. Во-первых, мы и сами не были уверены, во-вторых, нам не понравились его манеры и, в-третьих, даже если бы он со своими манерами нам и понравился бы, мы все равно не стали бы ее выдавать. Мы что, обязаны? Каждый человек в своей жизни совершает поступки, о которых потом сожалеет. Вот, посмотрите на меня. Я, например, была замужем за профессором древних языков из Редландского университета. – Она тихо засмеялась.– Из этого вы могли бы сделать неплохую статью.– Конечно. Но мы здесь стараемся быть не только репортерами, но и людьми.– Скажите, этот полицейский – Де Сото, кажется? – встречался с Паттоном?– Конечно! Джим ему тоже ничего не сказал.– Он вам показывал свои документы?Она попыталась вспомнить, потом тряхнула головой.– Что-то я не помню, чтобы показывал. Мы ему поверили, когда с ним поговорили. Он вел себя как настоящий толстокожий полицейский из большого города.– Может быть, именно поэтому он и не был им. А кто-нибудь рассказал Мюриэль про него?Она помолчала, спокойно и неподвижно глядя через ветровое стекло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67