Но предъявить эту улику ему так и не удалось. Его арестовали за управление автомобилем в состоянии опьянения и приговорили к тюремному заключению.– И это все? – спросил я. Она кивнула.– Может быть, вам покажется странным, что я так хорошо все запомнила, но такая уж у меня должность, чтобы все помнить.– Нет, я только думаю, что вся эта история не имеет отношения к нашему делу. Хотя Лэвери и нашел ее первым, он мог быть с этим никак не связан. Ваш разговорчивый друг Брэунвелл, по-видимому, думает, что эта страшная смерть дала Лэвери возможность шантажировать доктора. Но для того чтобы шантажировать человека, чья невиновность установлена судебным решением, надо иметь на руках веские улики. Мисс Фромсет кивнула:– Я тоже так думаю. И я бы хотела сохранить иллюзию, что при всех своих пороках Крис Лэвери все же не занимался шантажом. Вот все, что я могу вам рассказать, мистер Марлоу. А сейчас мне надо снова браться за работу.Она встала, собираясь идти в приемную. Я сказал:– Нет, это еще не все. Я хочу кое-что вам показать.Я достал маленький надушенный носовой платок, лежавший под подушкой у Криса Лэвери, наклонился и положил его перед нею на письменный стол. Глава 19 Она посмотрела на носовой платок, взглянула на меня, подняла его концом карандаша и спросила:– Что это за духи? Отвратительный запах!– Я думаю, нечто вроде сандалового дерева.– Дешевая имитация. Гадость, мягко выражаясь. Так зачем вы хотели мне показать этот платок, мистер Марлоу? – Откинувшись в кресле, она изучала меня равнодушным и холодным взглядом.– Я его нашел в доме Криса Лэвери, у него под подушкой. Здесь вышита монограмма.Она развернула платок карандашом, так и не дотронувшись до него. Ее лицо приняло строгое выражение.– Здесь вышиты две буквы, – сказала она холодным и сердитым тоном. – Те же инициалы, что у меня. Вы это имеете в виду?– Да, хотя у него, возможно, имеется полдюжины знакомых молодых женщин с такими же инициалами.– Однако вы – злой человек, – сказала она спокойно.– Это ваш платок или нет?Она медлила с ответом. Потом спокойно протянула руку, взяла вторую сигарету и закурила.– Да, это мой платок, – сказала она. – Должно быть, я его когда-то там забыла. Давно. И уверяю вас, не под подушкой у Криса. Вы это хотели узнать?Я не ответил, и она добавила:– Видимо, он одолжил его женщине, которая любит этот сорт духов.– Но это как-то не вяжется с Лэвери. Ее верхняя губа слегка сморщилась.У нее были красивые губы. Мне такие нравятся.– Я думаю, – сказала она, – что в сложившееся у вас представление о характере Лэвери нужно внести кое-какие коррективы. Если вы в этом образе обнаружили какие-то положительные черты, то это чистая случайность.– О мертвых нельзя говорить плохо, – сказал я.Какое-то время она сидела и смотрела на меня так, словно я ничего не сказал, и ждала, чтобы я продолжил. Потом у нее задрожало горло, и эта дрожь распространилась по всему телу. Руки судорожно сжались, сигарета сломалась.Она посмотрела на нее и быстро бросила в пепельницу.– Его застрелили в ванной комнате. В душевой кабине. И есть основания думать, что это сделала женщина, которая провела с ним ночь. Он как раз перед этим брился. Женщина оставила револьвер на лестнице, а этот платок под подушкой.Она слегка пошевелилась в кресле. Теперь ее глаза были устремлены в пространство. Лицо было холодным, как у статуи.– И вы ждете от меня, что я сообщу вам все подробности? – спросила она с горечью.– Слушайте, мисс Фромсет, я предпочел бы в таких делах быть деликатным и чутким. Я с удовольствием сыграл бы эту сцену так, чтобы женщина вашего склада не почувствовала себя оскорбленной. Но я не могу, этого мне не позволяют ни мои клиенты, ни полиция, ни мои противники. Как бы я ни старался казаться деликатным, – дело все равно кончается тем, что я попадаю носом в дерьмо, а кулаком кому-нибудь в глаз!Она кивнула, словно и не слышала моих слов.– Когда его убили? – спросила она, все еще слегка дрожа.– Полагаю, что сегодня утром. Вскоре после того, как он проснулся. Я уже говорил, он только побрился и собирался принять душ.– Насколько я его знаю, это было не очень рано. А я здесь уже с восьми тридцати.– Между прочим, я и не думаю, что это вы его убили.– Спасибо, это очень любезно. Но ведь это мой платок, не так ли? Хотя и не моими духами надушен. Боюсь, что полиция не очень разбирается в запахе духов. И в некоторых других вещах.– Верно. Это же относится и к частным детективам. Нравится вам такой тон?– Боже мой! – сказала она и прижала ко рту тыльную сторону ладони.– В него выстрелили пять или шесть раз. И все выстрелы кроме двух прошли мимо. Он отступил в душевую кабину. Вероятно, это была довольно мерзкая сцена. Убийца действовал с большой ненавистью. Или, наоборот, слишком обдуманно.– Его было легко возненавидеть, – сказала она без всякого выражения. – И чертовски легко полюбить. Женщины, и даже вполне порядочные, иногда совершают такие неприятные ошибки.– Из всего этого я могу заключить: вы когда-то думали, что полюбили его, но вы его теперь не любите и вы его не убивали.– Да! – Ее тон теперь был сухим и легким, как духи, которыми она душилась. – Я надеюсь, вы оцените мое доверие. – Она рассмеялась коротко и горько. – Мертв, – сказала она, – бедный, эгоистичный, дешевый, скверный, красивый, фальшивый мальчишка! Мертв и холоден. Нет, мистер Марлоу, я его не убивала.Я подождал, пока она справится с собой. Наконец она спросила спокойно:– Мистер Кингсли знает об этом?Я кивнул.– И полиция, конечно, тоже?– Еще нет. По крайней мере от меня – нет. Я нашел его тело. Дверь дома была не закрыта. Я вошел и нашел его.Она взяла свой карандашик и потыкала в носовой платок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67