А . Обстановка требует немедленного решения. Вы готовы к насту
плению, уверены в успехе?
Э . В успехе не уверен, позиции противника очень сильны. Нашим в
ойскам придется наступать на те позиции, на которых они терпели раньше н
еудачи…
А . В таком случае, делайте немедленно распоряжение о переброс
ке войск на Юго-западный фронт. Я доложу государю.
И операция, так долго жданная, с таким методическим упорством подготовля
вшаяся, рухнула. Западные корпуса к нам опоздали. Наше наступление захле
бнулось. Началась бессмысленная бойня на болотистых берегах Стохода, гд
е, между прочим, прибывшая гвардия потеряла весь цвет своего состава.
А Восточный германский фронт переживал тогда дни смертельной тревоги: «
это было критическое время; мы израсходовали все наши средства и мы хоро
шо знали, что никто не придет к нам на помощь, если русские пожелают нас ат
аковать»[ Л
юдендорф. Меs sоuvеnirs dе guеrrе.
].
Впрочем, и с Брусиловым случился однажды эпизод, мало распространенный и
могущий послужить интересным дополнением к общеизвестной характерист
ике этого генерала Ц одного из главных деятелей кампании. После блестящ
ей операции 8-ой армии, завершившейся переходом через Карпаты и вторжени
ем в Венгрию, в декабре 1914 года наступил какой-то психологический надрыв в
настроении командующего армией, ген. Брусилова: под влиянием частной не
удачи одного из корпусов, он отдал приказ об общем отступлении, и армия бы
стро покатилась назад. Всюду мерещились прорывы, окружения и налеты непр
иятельской конницы, угрожавшей, якобы, самому штабу армии. Дважды генера
л Брусилов снимал свой штаб с необыкновенной поспешностью, носившей хар
актер панического бегства, уходя далеко от войск и теряя с ними всякую св
язь.
Мы отходили изо дня в день, совершая большие, утомительные марши, в полном
недоумении: австрийцы не превосходили нас ни численно, ни морально и не с
лишком теснили. Каждый день мои стрелки и соседние полки Корнилова перех
одили в короткие контратаки, брали много пленных и пулеметы.
Генерал-квартирмейстерская часть штаба армии недоумевала еще более. Еж
едневные доклады ее о неосновательности отступления сначала оставляли
сь Брусиловым без внимания, потом приводили его в гнев. Наконец, генераль
ный штаб обратился к иному способу воздействия: пригласили друга Брусил
ова Ц старика генерала Панчулидзева[
Начальник санитарной части армии.
] и внушили ему, что, если так пойдет дальше, то в армии может возникну
ть мысль об измене, и дело окончится очень печально…
Панчулидзев пошел к Брусилову. Между ними произошла потрясающая сцена, в
результате которой Брусилова застали в слезах, а Панчулидзева в глубоко
м обмороке. В тот же день был подписан приказ о наступлении, и армия с быст
ротой и легкостью двинулась вперед, гоня перед собой австрийцев, восстан
овив стратегическое положение и репутацию своего командующего.
Нужно сказать, что не только войска, но и начальники, получая редко и мало
сведений о действиях на фронте, плохо разбирались в общих стратегически
х комбинациях. Войска же относились к ним критически только тогда, когда
явно приходилось расплачиваться своею кровью. Так было в Карпатских гор
ах, на Стоходе, во время второго Перемышля (весна 1917 года) и т. д.
Нет нужды прибавлять, что технические, профессиональные знания командн
ого состава, в силу неправильной системы высших назначений и сильнейшег
о расслоения офицерского корпуса мобилизациями, не находились на должн
ой высоте.
Наиболее угнетающее влияние на психику войск имело великое галицийско
е отступление и безрадостный ход войны (без побед) Северного и Западного
фронтов, а затем нудное сидение их на опостылевших позициях в течение бо
лее года.


* * *

Об офицерском корпусе я уже говорил. Большие и малые недочеты его увелич
ивались по мере расслоения кадрового состава. Не ожидали такой длительн
ости кампании, и потому организация армии не берегла надлежаще ни офицер
ских, ни унтер-офицерских кадров, вливая их в ряды действующих частей все
сразу в начале войны.
Я живо помню один разговор в период мобилизации, первоначально имевшей в
виду одну Австрию, в квартире В. М. Драгомирова, одного из авторитетных ге
нералов армии. Подали телеграмму: объявление войны Германией… Наступил
о серьезное молчание… Все сосредоточились, задумались.
Ц Как вы думаете, сколько времени будет продолжаться война? Ц спросил к
то-то Драгомирова.
Ц Четыре месяца…
Роты выступали в поход иногда с 5Ц 6 офицерами. Так как неизменно, при всех
обстоятельствах кадровое офицерство (потом и большая часть прочих офиц
еров), в массе своей, служило личным примером доблести, бесстрашия и самоо
твержения[
В этом отношении нельзя поставить упрека и большинству старшего команд
ного состава. Личная храбрость, часто безрассудная, явление далеко не ре
дкое.
], то, естественно, оно было в большинстве перебито. Так же нерасчетл
иво был использован другой прочный элемент Ц запасные унтер-офицеры, ч
исло которых в первый период войны на должностях простых рядовых достиг
ало иногда до 50% состава роты.
Отношения между офицерами и солдатами старой армии не везде были постро
ены на здоровых началах. Нельзя отрицать известного отчуждения между ни
ми, вызванного недостаточно внимательным отношением офицерства к духо
вным запросам солдатской жизни. Но, по мере постепенного падения кастовы
х и сословных перегородок, эти отношения заметно улучшались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26