— Вложить мечи в ножны! Вы что, не слышите меня?Ги и Дрого с явной неохотой повиновались, Мессир Бергерон повернул голову к Иде, и его седые брови удивленно поползли вверх.— Как? Яблоком раздора снова стали вы? — Он быстрым взглядом окинул ее изорванное и окровавленное платье. — Но на сей раз от вас откусили гораздо больше, — мрачно пошутил Бергерон.— Зато я жива, мессир, — живо ответила Ида, выразительно взглянув на тела крестьянок.Мессир Бергерон, мельком посмотрев на их изуродованные трупы, снова обратил на Иду суровый и осуждающий взгляд.— Я начинаю думать, что вы причиняете всем нам слишком много беспокойства.— Вы правы, мессир. Но я тоже испытываю крайнее беспокойство, когда вижу, как ваши люди проявляют воинскую доблесть, убивая ради забавы беззащитных женщин и детей.Мессир Бергерон едва заметно вздрогнул, и лицо его передернулось. Он повернул голову к Ги:— Полагаю, нам надо поговорить, мой мальчик. Поняв, что эти слова призваны служить для всех прочих сигналом удалиться, Дрого взял Иду за руку.— Мы должны вернутся к повозке, — твердо произнес он.— Пожалуйста, Дрого, позволь мне посмотреть, что с детьми и женщинами! — взмолилась Ида, когда он силой потащил ее, чтобы посадить на лошадь. — Там есть раненые, может быть, кому-то потребуется моя помощь, — упираясь, жалобно проговорила она. Дрого видел, что Ида намотана до предела, почти на грани беспамятства, но у него не хватило духу ответить ей отказом. В глубине души он был удивлен и восхищен ее самоотверженностью, тем, что она не может малодушно отступить перед чужой бедой.— Ты сама истекаешь кровью, — нерешительно произнес Дрого.— Но ведь я не умираю, — спокойно ответила Ида. Покоренный ее мужеством, Дрого молча кивнул и вскочил на лошадь; Ида бросилась к полуоткрытым дверям церкви. Сквозь щель Дрого на мгновение увидел в темной глубине несколько бледных лиц. Заметив, что мессир Бергерон удивленно смотрит на него, Дрого снова кивнул, давая понять, что готов оставить их с Ги наедине, и отдал своему отряду команду следовать за ним. Первым к Дрого присоединился Танкред.— Не могу понять, почему мессир Бергерон оказывается рядом каждый раз, когда у тебя наконец появляется возможность раздавить этого паука Ги, — задумчиво проговорил д'Уллак.— Он его дядя, — коротко бросил Дрого и глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. — Он знает истинную цену Ги, но, насколько мне известно, очень привязан к своей сестре. Только ради нее он делает все возможное, чтобы этот болван остался жив.— Так Ги племянник Бергерона? — растерянно сказал Танкред, — Но в таком случае ты никогда не сможешь убить его.— Пожалуй, хотя теперь понял, что просто обязан это сделать. Впрочем, дядя не может постоянно находиться рядом с племянником, чтобы вовремя защитить его, — у Бергерона есть дела и поважнее. Кроме того, в один прекрасный день может случиться так, что этот заботливый дядюшка даже свою любовь к сестре посчитает не настолько серьезной причиной, чтобы постоянно спасать жизнь такого негодяя, как Ги.— М-да… — неопределенно протянул Танкред. — Ты не объяснишь мне, почему Ги непременно хотел убить Иду? Судя по тому, что я видел, между ними произошла настоящая битва.— Трудно сказать, что у этого подлеца в голове! Я знаком с ним несколько лет, но до сих пор не понимаю, за что он меня так ненавидит. В этой деревне он занимался тем, что убивал беззащитных женщин и детей. Что ему стоило заодно прикончить Иду? Тем более что это было бы для меня тяжелым ударом, о чем он прекрасно знает. К тому же Ида наверняка сама набросилась на Ги, увидев, что он творит.Танкред усмехнулся:— Да, сдерживать себя Ида не мастерица. — Он повернулся к церкви и нахмурился. — Что-то она там слишком долго находится. — Обведя глазами сгоревшие дома и лежащих на земле мертвых жителей деревни, он проговорил сквозь зубы: — Если мы задержимся здесь, кто-нибудь решит, что это наших рук дело.— Я подожду еще немного, а потом пойду в церковь. Может быть, там много раненых и Иде требуется время, чтобы помочь каждому. — Он немного помолчал. — Она должна рассказать нам подробно, что здесь произошло.— И почему она сюда прибежала, — добавил Танкред.Ида стояла на коленях возле пожилой женщины. Закончив перевязывать ей шею, она встала и огляделась. В церкви было еще пять женщин и такое количество детей, что Ида даже не могла их пересчитать. Они сбились в кучу, затравленно озираясь и дрожа. Трое из ребятишек, испуганно прижавшись друг к другу, прятались за алтарем. После устроенного норманнами побоища почти все эти дети остались бесприютными сиротами.— Кто их родители? — показав на бледные личики, настороженно выглядывающие из-за алтаря, спросила Ида у дородной темноволосой селянки, которая принесла раненной в шею женщине воду в кожаном бурдюке.— Это дети нашего свинопаса, Эдгара. Он умер этой весной от простуды, а их мать сегодня убили норманны.— Кто-нибудь сможет взять их к себе?— Взять? Куда? От наших домов остались только зола и пепел. А когда эти проклятые убийцы уйдут, нам нечего будет есть, они все отобрали — и скот, и птицу, и зерно. Не оставили даже утвари. Да и зачем она теперь… — Женщина горестно покачала головой, и глаза ее наполнились слезами.Она права, подумала Ида и спросила:— Сколько им лет?— Эдгару — тому, что постарше, — двенадцать. Его сестре Герде — десять, а малышу, Гэру, — пять. А вам-то что до этого? — грубовато сказала женщина, бросив на Иду подозрительный взгляд.Сделав вид, что ничего не заметила, Ида снова спросила:— Вы действительно уверены, что у них не осталось ни одного родственника?— Абсолютно.— Тогда я возьму их.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88